Роется дальше. Купоны на еду, одежду, мебель… их можно потратить в торговом центре «Дружба». Ещё дальше. Купон на машину. Подержанную. Ну конечно! Бланк на получение зарплаты за весь период. Ещё один бланк, информирующий о продвижении на два класса. Теперь его ждёт кресло, обитое велюром. Ещё один бланк… сообщает о повышении звания и соответствующей прибавке к жалованию. Сто юаней в месяц. Чжиюань, старая скотина, как же ты был прав. И ещё один бланк, адрес новой квартиры, снятой от его имени. Его новый дом. Дорога на Вэньмяо. Вид на реку, если подняться на крышу и встать на цыпочки. Дорога на Вэньмяо. Он стоит у начала пути вверх, или всё-таки у конца пути вниз? Дорога на Вэньмяо, место, засиженное функционерами средней руки и партийными подхалимами. Вэньмяо остаётся позади… они уже пытаются запереть его. Упаковать. Хранить его в сухом и прохладном месте. Последняя затяжка сигареты, и бычок летит в окно. Вспышка искр, прежде чем он гаснет.
Ещё глубже. Флоппи-диск. Достаёт его. Крутит в пальцах. Тупые, закруглённые углы. Безопасные края. Безвредные манеры. Как смерть может придти в такой аккуратной и невинной упаковке? Закуривает новую сигарету. Вкус лучше, чем у первой. Так всегда получается. Так будет и дальше.
На дне конверта — маленький конвертик. Так отличается от всего, что его окружает. Пастель на резких цветах. Надпись от руки на распечатке. Надушенная страница среди запахов чернил и буфетов. Линлин. На мгновение мелькает мысль, постоянный вопрос, который он себе задаёт… она вернётся, действительно ли она хочет вернуться домой? Он читает письмо, и с первых же секунд понимает, что про возвращение там не будет ни слова.
«…проверки крови, отчёты докторов, файлы из больницы.
Их подготовили по нашей просьбе. Это подделки.
У тебя нет ВИЧ. И никогда не было».
Холод. Онемение. Несколько мгновений он не может пошевелиться. Не может вдохнуть. А потом медленно его накрывает облегчение. Избавление. Мягкое, тёплое, как вздымающаяся волна морфина.
Машина заводится с кашлем, её бьёт неуютная дрожь. Яобань дотягивает вторую сигарету до последней крошки табака.
— Ну что, Босс, хорошая выдалась поездочка?
«Хорошая поездочка»… на этот вопрос придётся ответить, но ещё не сейчас.
Машина трогается, и Пиао закрывает окно. Сейчас он поедет в квартиру по дороге на Вэньмяо. Дом, который ещё предстоит узнать. За дверями нет ничего, кроме механики жизни. За дверями нет надушенных писем. Жизнь возвращается. В пальцах он медленно крутит флоппи-диск. Сжимает его крепче. Сгибает, пока чёрная оболочка не растягивается до серого… и трескается с резким вскриком пластика.
Последняя связь с человеком по имени Хейвен. Последняя связь с женщиной по имени…
Открывает окно. Как два куска паззла он роняет пластик, лишённый ценности, из окна. Смерть, к которой приговорила эта информация, кувыркаясь, летит в канаву.
Холодно. Как холодно. Но он не закрывает окно. Натягивает китель, лежащий на заднем сидении. Хочет застегнуть воротник, но пуговицы нет. Как не было, так и нет. И кто теперь пришьёт ему новую? Они едут к парку Ичуань… шпили деревьев, камень стен, смягчённый, спрятанный под утренним тумана. Дыхание Жёлтого Дракона. Блестящие города. Блестящие люди. Никогда он не был так далеко от них. На секунду он закрывает глаза, а беззвучный, матовый ландшафт пролетает в окне машины.
Пуговица оторвалась. Придётся учиться шить.
