Глаз дракона - [132]

И вот он бежит дальше, добегает до горы. Толчок удивления, когда она открывает своё лицо, черты. Рябь, волны, стены электронного хлама. Печатные платы. Детали компьютеров. Куски телевизоров. Технологический океан вздымается и опадает ровными плато техногенных трупов. Их границы, берега голой земли, выпирающие волдыри женщин, укрывшихся от безжалостного солнца. Руки в прочных перчатках, чтобы не резаться об острые края. Проворные пальцы, бегающие глаза, они обдирают ценные металлы, серебро, медь, латунь, иногда золото… с бесконечного электронного потока. Переработанные металлы. Двенадцатичасовой рабочий день приносит деньги на рис, лапшу, чуток овощей, может прокормить пятерых человек… если они не слишком много едят. Прокормить пятерых и сберечь пару фен на тот день, когда дыхание дракона будет слишком жарким.

Он видит ботинки англичанина, его задницу, хлопающий на ветру пиджак, затылок… стоит поднять взгляд. И небо, безоблачное, пылающее. Сходит лавина, когда Хейвен достигает плоской вершины. Старший следователь закрывает рукой лицо, защищаясь от падающих острых углов. В голове взрывается огонь, когда что-то в него попадает… кровь медленно и обильно бежит по затылку. Он карабкается, ползёт на вершину. Смотрит распахнутыми глазами, ловя дыхание, как англичанин сползает по ломаному склону. Обе ноги поймали волну мусора и медленно, осторожно соскальзывают… в крошечную прорезанную долину, и он начинает новый подъём. Кажется, он инстинктивно чувствует Пиао; смотрит вверх через плечо, на лице улыбка. Как долото. Старший следователь, шатаясь, спускается в глубокий провал. Добирается до долины… на губах слюна и кровь. Он шепчет, кричит слова. Изорванные разъеденным дыханием.

— Иди ты на…

Снова карабкается вверх, на каждой руке порезы. Ощущение, что всё движется в масле, медленно, тихо. На фоне сахарного пятна облака англичанин добирается до зазубренного, изломанного плато. Бежит, бежит. Белый становится чёрным в яростном слепящем свете. Пиао преследует его, в бреду пробирается по разноцветному ландшафту. Останавливается, вынимает пистолет. Рука неконтролируемо дрожит… едва может удержать его вес. Он хватается обеими руками. Ладонь на ладони.

Собирается. Успокаивается. Обозревает панораму. Бегущий человек… чёрное на белом.

— К черту видеть глаза.

Спусковой крючок подаётся, вылетает пуля. Из короткого мостика электронного хлама летят искры. Удар, эхо повторяет его раз за разом. По Хейвену он промазал, но заставил его резко дёрнуться. Тот теряет равновесие и падает. Колесо размытых рук и ног катится по хрустальной горе. Некоторое время он лежит неподвижно в глубокой складке тенистой долины. Пиао бежит. Пистолет смотрит вверх. Изнеможение чудесным образом исчезло. Фигура в белом пиджаке шевелится. Садится. Встаёт. Старший следователь разместился над ним в складке вершины. Так легко, но снова хочется увидеть его глаза прежде, чем убить. Как по заказу англичанин поднимает лицо. Старший следователь нацеливает пистолет ровно ему в голову. Простой выстрел. И вот его глаза. Но глядя в них, он не испытывает удовлетворения. Там нет ничего стоящего. Палец Пиао медленно, неторопливо давит. До слабого щелчка, который слышишь за миг до того, как боёк ударит в капсюль. Слабый щелчок, который отдаётся по железному телу пистолета и проникает в ладонь… и сосредотачивается в центре запястья. Чуть возбуждающе. Чуть пугающе.

Поскальзывается… под ногами Пиао печатные платы, переключатели, терминалы, клавиатуры, сгоревшие мониторы. Высокий гребень рассыпается на составные части. Пистолет вздрагивает. Волна. Удар. Стремительные кляксы… Хейвен, белёсое продолговатое пятно. Соскальзывает… руки взлетают вверх. Пиао отчаянно старается опустить их, направить на цель, а ноги пытаются нащупать твёрдую опору. Но чувствует, с почти осязаемой горечью, что он уже падает назад, по другую сторону от кучи, теряет англичанина. Дуло пистолета целится в солнце. Пятна, удары, злобная карусель опасного движения застывает в искривлённых цветах. Выстрел раздаётся, курок спущен. Но его треск уже тает во тьме, испещрённой красным.

Темнота… секунда, минута, час? Он заставляет себя подняться на просевшую гору. Ландшафт изменился, но пистолет всё ещё у него в руках. Стиснутых до белых костяшек. Мокрый от крови. Он добирается до вершины, смотрит вниз в провал долины. Англичанина нет.

Мужчина стоит в душе. Отмывает волосы, лицо, тело. Сосредотачивается на руках… намыливает их снова и снова. Вдумчиво. Тщательно. Мыло, пена… красный превращается в розовый, потом в белый. Один, два, три слабых оборота вокруг сливного отверстия, и их нет.

Звонит телефон, и Чарльз Хейвен выходит из кабинки, её дверь уже открыта… и лужи воды разлиты на мраморном полу. Белый льняной костюм выброшен. Он наполовину сухой, наполовину в воде. Раны и кровоподтёки усеивают его, как намазанные помадой рты. Он идёт к столу. Озёра остаются там, где он стоял, голый, и медленно впитываются в толстый ворсистый ковёр. Злость, чистая и незамутнённая… неразбавленная. Самая кромка бритвенного лезвия. Самая грань безумия.