Главы Жизни - [39]

* * *

Магазины закрылись рано, потому что была середина недели, когда все конверты с зарплатой уже пусты, да и полки кладовых понемногу оголялись в ожидании грядущей вакханалии покупок. Магазины закрылись рано, и из большого города потекли потоки клерков и счетоводов, машинисток и продавщиц. Огромные людские реки прихлынули к барьерам станций метро, бурными водопадами устремились вниз по эскалаторам и, пронесшись по перронам, замерли наконец плотно сбитой массой на платформах. Из глубины тоннелей донесся гулкий рокот приближающихся поездов. Стоило в темноте мелькнуть первому отблеску огней локомотива, как масса людей нетерпеливо всколыхнулась. Те, кто посильнее, стали пробиваться вперед, бесцеремонно расталкивая слабых. Поезд, замедлив ход, подкатил к станции и с предсмертным вздохом воздушных тормозов остановился. Толпа бросилась вперед и вскоре целиком была проглочена вагонами. С тупым ударом захлопнулись окантованные резиной двери. Глухо забормотали воздушные компрессоры, подкачивая воздух, чтобы отпустить тормоза, и поезд, набирая скорость, покатил прочь. А новая волна едущих с работы людей уже скатывалась в подземку и овечьим стадом толпилась на только что опустевшей платформе.

Наконец людские потоки обмелели и сменились тонкими ручейками. Вскоре и поезда стали появляться все реже, ибо наступило время возвращения домой рабочего люда. Немного погодя поток пассажиров отчасти повернет вспять по мере того, как театралы и любители поглазеть на витрины вернутся к своим вечерним удовольствиям. Скоро появятся Ночные красавицы, чтобы слоняться по темным парадным или красоваться под уличными фонарями. Скоро и полицейские начнут свой неспешный обход торговых кварталов, проверяя по пути, не осталось ли где незапертой двери, заглядывая в припаркованные автомашины, исподволь присматриваясь ко всему необычному или незаконному. Но это время еще не пришло, рабочие только начали разъезжаться по домам.

Далеко в пригородах люди заканчивали ужинать. Одни наряжались, собираясь идти в театр, другие раздумывали, как провести свободный вечер. Третьи же отправлялись на Собрания!…

Возле большого старого дома по двое, по трое собралась небольшая кучка людей. Дом стоял немного в глубине, словно высокомерный старик, стремящийся держаться в стороне от общего стада. Кустарник, за которым скрывался фасад, был неухожен, напоминая обросшего по самую шею нестриженого субъекта. Подъезд тускло освещала единственная лампочка, сплошь покрытая остатками сгоревших мух и прочих насекомых. В окне верхнего этажа мелькнуло чье-то лицо, окинуло взглядом улицу, прикидывая число собравшихся, и тут же скрылось в трепете поспешно задернутой шторы.

Вскоре люди подтянулись к подъезду, приветствуя знакомых и всматриваясь в новые лица с настороженной подозрительностью. Чуть погодя дверь открылась, и в ней возникла огромная толстуха, увешанная ожерельями из фальшивого жемчуга. Умывая руки невидимой водой с мылом, она во все тридцать два зуба улыбнулась столпившимся перед ней людям.

– Ну! Ну! – игриво воскликнула она. – Духи сказали мне, что сегодня мы побьем все рекорды по числу гостей. Входите, не стесняйтесь…

Она отошла в сторону, и люди тонкой струйкой потекли в мрачный вестибюль.

– Свои Приношения Любви складывайте сюда, – объявила толстуха, указывая на стоящее в нише глубокое блюдо.

Одна банкнота, прижатая четырьмя монетами по полкроны, уже лежала на дне вместительной посудины, молчаливо намекая на ожидаемый размер «Приношения Любви».

Под зорким присмотром толстухи пришедшие стали рыться в карманах и кошельках и бросать свои приношения в быстро наполнявшееся блюдо.

– Вот это дело! – сказала женщина. – Не заставим же мы наших Друзей-Духов думать, что их усилия не получили должной оценки, верно? Чем больше мы даем, тем больше получаем, – лукаво добавила она.

Небольшая группа людей перешла в просторное помещение, в конце которого виднелось нечто похожее на сцену. Собравшиеся быстро заполняли неровные ряды жестких деревянных стульев, оттесняя подальше к стене нервных новичков.

Толстуха тяжело взобралась на сцену и заняла место в центре, нетерпеливо поигрывая браслетами. Затем появилась высокая тощая женщина, села за полускрытую в кулисах фисгармонию и сыграла первые ноты гимна.

– Сначала несколько гимнов, чтобы создать должную атмосферу, – сказала толстуха. – А потом займемся делом.

Несколько минут люди пели под звуки органа, после чего толстуха повелительно взмахнула рукой и объявила:

– СТОП! СТОП! Духи уже ждут!

С тихим стоном выходящего из труб воздуха растаяли последние ноты органа. Послышался шорох и скрип стульев – люди усаживались поудобнее. Свет постепенно угас, остались лишь красные огоньки, жутковато мерцающие в темноте.

Напустив на себя важный вид, толстуха на подмостках стала всматриваться в пустоту.

– О! Ребятки! – кокетливо воскликнула она. – Подождите, подождите, не все сразу! Сегодня что-то все хотят поговорить, – обратилась она к аудитории как бы репликой в сторону, – и всем не терпится. Сегодня многие из вас получат весточки, – добавила она.

Некоторое время она судорожно дергалась на подмостках, хихикая и потирая голову.