Главы Жизни - [31]

Он был высокого роста, одет в военную форму с эмблемами и пуговицами, сверкавшими в лунном свете. У нее были темные волосы и кожа цвета слоновой кости, которая часто встречается у людей такого типа. Она была в длинном вечернем платье того же цвета, что и сама луна. Они медленно шли вдоль газона по направлению к дорожке, по сторонам которой росли ровные ряды деревьев. Время от времени они останавливались и подолгу смотрели друг на друга. Вскоре они подошли к простому деревянному мосту через тихий ручей. Некоторое время они просто стояли, опершись на перила моста и рассматривая свое отражение в спокойной воде, и тихим шепотом разговаривали друг с другом.

Положив руку на плечо мужчины, женщина указала вверх, на филина, напряженно смотревшего вниз с большого дуба. Устав от безуспешных попыток разглядеть, что же происходит внизу, птица раскрыла мощные крылья и стремительно полетела к саду. Мужчина и женщина оживились и продолжили свою прогулку мимо остриженных кустов и клумб с цветами, опустившими на ночь свои головки. Вокруг то и дело раздавались тихие шорохи и скрипы, показывающие, что все маленькие ночные существа знают об их присутствии.

Тропинка повернула, расширилась и привела к покрытому густым кустарником берегу. Белый лунный свет мягко стелился по тихой и спокойной воде. Лучи отражались от легкой ряби, и вода казалась покрытой мириадами танцующих светлячков. На расстоянии мили прокладывал свой неспешный путь по морю огромный лайнер, его палубы сверкали яркими огнями. Оттуда едва доносились отголоски музыки – это оркестр развлекал танцующую и отдыхающую на палубах публику. Тускло светил красный бортовой огонь, а прожекторы освещали опознавательные знаки на трубах корабля. В тех местах, где лучи прожекторов касались воды, она покрывалась фосфоресцирующей пеной, а волны от корабля с журчанием накатывались на песок пляжа. Мужчина и женщина стояли, держась за руки, и наблюдали за этой чудесной картиной. Вскоре лайнер скрылся за горизонтом, исчез свет его огней, затихли звуки музыки.

Они стояли в бархатно-лиловой дымке под сенью высокой сосны, говоря друг другу только то, что могут говорить влюбленные, строя планы на будущее, заглядывая в лицо самой Жизни. На небе не было ни облачка, а воздух был теплым и ароматным. Мелкие волны нежно ласкали гальку вокруг и играли мелким песком.

Прекрасная лунная ночь создана для влюбленных. И для поэтов, ведь стихи, как и любовь, это соединение мечты и жизни.

* * *

Под сияющим полуденным солнцем песок в пустыне был раскален до предела. Даже Мать-Нил, текущая мимо жестоко иссушенных берегов, казалась более медленной, чем обычно, повсюду над ее поверхностью поднимались жаркие испарения, и с ними уходила влага, которая так необходима для безводных земель. Несчастные феллахи, вынужденные работать на полях под жарким небом, двигались, словно во сне, слишком уставшие от жары, не способные даже проклинать этот знойный день. В зарослях поникшего тростника прятался ибис. Новые пирамиды Великих Владык стояли, светлые и огромные, с высыхающим на жаре известковым раствором, плотно скрепляющим огромные блоки и промежуточные камни.

В относительной прохладе Комнаты Бальзамирования, глубоко под жаркими песками, морщинистый старик и его помощник, едва ли моложе его, работали, набивая ароматическими травами тело умершего месяц назад.

– Думаю, что Фараон предпримет самые жестокие меры против Жрецов, – сказал старший из двоих.

– Да, – отозвался второй с мрачным удовлетворением. – Я видел, как стражники захватили несколько храмов, кое-кого арестовали, остальных предупредили и изъяли множество папирусов. И действовали они очень решительно!

– Не знаю, что за времена наступили, – сказал Старший. – Когда я был молод, такого не было. Мир РУШИТСЯ, вот что происходит, РУШИТСЯ!

Вздыхая и что-то бормоча, он поднял свою палочку для утрамбовки травы и запихнул еще одну порцию травяной смеси в отверстие в неподвижном теле.

– Во Имя Фараона! – закричал начальник стражи, когда в окружении своих людей он величественно прошествовал в покои Верховного Жреца. – Ты обвиняешься в том, что давал убежище недовольным, которые составили заговор против Него, а также в том, что произносил вредные речи, с целью причинить Ему зло.

Повернувшись к своим людям, он отдал приказ:

– Разыщите тайник и возьмите все папирусы.

Верховный Жрец вздохнул и спокойно заметил:

– Так было во все времена: тех, кто стремился к высшим знаниям, всегда преследовали невежественные люди, которые боялись познать Истину и думали, что никто не может знать больше, чем они. Уничтожая наши свитки мудрости, вы гасите слабо тлеющие огоньки знания.

День был не из легких; находясь в постоянной готовности, стражники хватали всех подозрительных – чаще всего тех, на кого доносили чем-то недовольные соседи. По улицам тащились влекомые рабами телеги, доверху нагруженные конфискованными папирусами. Но день подошел к концу, как всегда было раньше и как будет потом, и не важно, каким длинным он показался страдающим жертвам нового порядка.

К вечеру поднялся прохладный бриз, он шелестел свитками папирусов, издавая сухой скрипящий звук. Маленькие волны неслись по тусклой поверхности Нила и ударялись в иссушенный солнцем берег. У верхней излучины реки перевозчики довольно заулыбались, когда хлопающие паруса наполнились ветром и направили их лодки к берегу, откуда начинался путь домой. Спадала неимоверная дневная жара, и крошечные существа выбирались из своих убежищ и отправлялись на поиски добычи.