Главы Жизни - [2]

В этот час в церкви, оживленно разговаривая, начинали собираться люди, одетые в свои лучшие воскресные костюмы. Маленькие дети по пятам следовали за родителями, очень гордые и важные в своих праздничных нарядах и стесняющиеся чисто вымытых лиц. Старый церковный служитель, высохший и малорослый, прежде чем удалиться в прохладный сумрак церкви, беспокойно посмотрел на дорогу.

Из-за каменной стены донесся взрыв смеха, исходящий от Пастора и его приятеля, тоже духовника. Огибая древние надгробия, они шли по особой тропинке, ведущей прямо к ризнице. Вскоре показались дети и жена Пастора, направляющиеся по дороге к главному входу, чтобы смешаться с толпой входящих.

Высоко в воздухе все еще разносился звон колокола, подгоняя опоздавших и упрекая безбожников. Вскоре толпа стала редеть, превратилась в ручеек, который постепенно иссяк. Церковный служитель выглянул снова и, никого больше не видя, притворил главную дверь.

Внутри царила атмосфера доброжелательности и приветливости, обычная для старых храмов любого вероисповедания. Мощные каменные стены возносились вверх и заканчивались массивными перекрытиями. Сквозь запыленные окна лился солнечный свет, покрывая призрачными и изменяющимися узорами бледные лица собравшихся. С хоров доносились успокаивающие напряжение звуки гимна, история которого затерялась во мгле старины. Звук последнего удара колокола все еще разносился эхом по окрестностям, когда дверь тихонько скрипнула и звонари вошли в неф храма, чтобы найти себе места на скамье.

Мелодия органа внезапно изменилась. Люди замерли в атмосфере ожидания, а из глубины церкви доносились приглушенные звуки легкой суматохи. Потом раздались шаги множества ног, шорох одежд, и скоро показались первые мальчики-певчие, поднимающиеся в боковой неф храма, чтобы занять свои места в хоре. Послышалось обычное в таких случаях ерзание и бормотание паствы, приготовляющейся к началу службы.

Чтец монотонно забубнил, читая Святое Писание, как он всегда это делал, автоматически – без единой мысли. Позади него стоял мальчик-хорист с резиновой лентой и несколькими бумажными шариками, готовый поразвлечься.

– Ох! – невольно воскликнула первая жертва.

Органист-хормейстер очень медленно повернулся на скамейке у органа и остановил на провинившемся такой грозный взгляд, что тот уронил резинку и беспокойно заерзал на месте.

По ступеням на кафедру медленно поднялся Гость-клирик. Наверху он повернулся, став напротив деревянного бортика, и благодушно взглянул на прихожан. Он был высокого роста с вьющимися каштановыми волосами и мутновато-голубыми глазами, какие часто встречаются у старых дев. Жена Пастора, сидя в первом ряду, возвела глаза кверху и позволила себе пожелать мужу хорошей проповеди. Медленно и очень уверенно проповедник читал свой текст «Второе Пришествие Господа».

Он все бубнил, бубнил, бубнил. А на дальней скамье фермер преклонных лет, давно уже удалившийся от дел, решил, что для него всего этого слишком много. Он медленно впал в дремоту. И очень скоро в церкви послышался громкий храп. К нему немедленно подскочил церковный служитель и с силой встряхнул беднягу, а потом проводил его за дверь храма. Наконец Гость-клирик завершил свое обращение. Дав пастве благословение, он повернулся и проделал по ступеням путь от кафедры вниз.

Когда органист стал играть свой заключительный гимн, снова послышалось шаркание и приглушенный топот ног. Несколько служителей двигались по боковым нефам храма, неся чаши для пожертвований и осуждающе покачивая головой в адрес тех, кто подал недостаточно. Скоро они образовали группу из четырех человек и прошествовали в центр нефа, чтобы передать сбор ожидавшему Пастору.

– Сбор: девятнадцать фунтов, три шиллинга, одиннадцать с половиной пенсов, один китайский таил, один французский франк и две пуговицы от брюк. Да, меня очень заботит судьба бедного парня, потерявшего две пуговицы. Будем надеяться, что он добрался домой без всяких приключений.

Пастор и его Гость шли по узкой тропинке между двумя рядами древних могильных камней со все удлиняющимися, вытянутыми к востоку тенями. Они безмолвно миновали узкий проход в каменной стене между церковным двором и двором Пастора. Пастор первым нарушил молчание:

– Показывал ли я вам мои клумбы с петуниями? – спросил он. – Они прекрасны – я сам ухаживал за ними. Мы не станем говорить о делах, но мне понравилась ваша служба.

– Кажется, говорить о том, что Господь умирает в душах людей, мое единственное призвание, – ответил Гость.

– Давайте осмотрим приусадебный участок, – предложил Пастор. – Я надеюсь уже получить некоторый урожай с подрезанных яблонь. Ваши проповеди были получены из того же Агентства, что и мои? Я только недавно начал делать это, – и, поверьте, я очень беспокоюсь.

– У вас, конечно же, здесь достаточно большой участок, – отозвался Гость. – Нет, на этот раз я не имел дела с Агентством, – они подвели меня дважды, и я не собираюсь рисковать в третий раз. А вы сами обрабатываете ваш сад?

– О! – начала жена Пастора, когда они пили ароматную вишневую настойку перед ужином. – Вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО верите во Второе Пришествие, как говорили во время службы?