Главный враг Сталина. Как был убит Троцкий - [47]

.

Не зная о конкретной причине изгнания Кампо, Троцкий тем не менее писал: «Сейчас совершенно очевидно, что переворот внутри коммунистической партии был тесно связан с данным из Москвы приказом о покушении. Вероятнее всего, ГПУ наткнулось на известное сопротивление среди руководителей компартии, которые привыкли к спокойной жизни и могли бояться очень неприятных политических и полицейских последствий покушения. Именно в этом лежит, очевидно, источник обвинения против них в “троцкизме”. Кто возражает против покушения на Троцкого, тот, очевидно… “троцкист”»[304].

Предвестие готовящегося покушения Троцкий видел и в том, что некая анонимная комиссия, действовавшая внутри Мексиканской компартии, отстранила от работы весь Центральный Комитет партии, избранный на предшествующем съезде, а прения по вопросу «Борьба против троцкизма и других врагов народа», как явствовало из отчета о съезде в «Ля вое де Мехико», происходили не на открытых заседаниях съезда, как по другим вопросам повестки дня, а на закрытом заседании особой комиссии[305]. Что же касается открытого доклада мартовскому съезду, сделанному членом ЦК Сальгадо, то он, по словам Троцкого, «превзошел все рекорды лжи, установленные международным сталинизмом. Побеждая брезгливость, приведу несколько образцов: “Правительство Карденаса разрешило въезд Троцкого вопреки мнению рабочих организаций; это дало Троцкому возможность создать в нашей стране руководящий центр его интернациональной организации шпионажа на службе всех контрреволюционных сил… да послужит это нам примером, чтоб усилить нашу борьбу против троцкизма и чтоб изгнать шефа этой банды шпионов из нашей страны”»[306].

За этим последовал новый взлет клеветнической кампании, отличавшейся от предшествующих лишь тем, что до заключения блока Сталина с Гитлером Троцкий изображался в сталинистской печати не иначе как со свастикой, а после вторжения Красной Армии в Финляндию он был внезапно превращен теми же органами печати в агента Соединенных Штатов.

Первого Мая по улицам Мехико прошла инспирированная сталинистами демонстрация под лозунгами «Троцкого — вон!» В тот же день «Ля вое» опубликовала манифест компартии к народу, который гласил: «Иностранные шпионы и провокаторы должны быть изгнаны из страны, и в первую очередь их самый злостный и опасный главарь: Лев Троцкий»[307]. Однако большинство трудящихся страны не пошло за коммунистами и ломбардистами, продолжая сохранять симпатии к Троцкому. В этой связи Троцкий писал: «Первоначальный широкий план добиться массового движения за изгнание Троцкого из Мексики потерпел полное крушение. ГПУ пришлось встать на путь террористического акта. Но необходимо было попытаться подготовить к этому акту общественное мнение. Так как ГПУ не собиралось признать свое авторство в убийстве, то необходимо было связать террористический акт с внутренней политической борьбой в Мексике»[308].

Благоприятную обстановку для этого создавала начавшаяся кампания по выборам президента республики. Сталинисты и ломбардисты стали изображать Троцкого сторонником реакционного генерала Альмазана, что не помешало им позже приписать альмазанистам организацию покушения. «В строгом соответствии со всей системой ГПУ, — писал Троцкий, — забота о том, чтобы направить следствие на ложный след, включена была уже в самый план покушения. Связывая полицейских, покушавшиеся кричали: “Да здравствует Альмазан!” …Эти люди руководствуются в своей деятельности тем правилом, которое Сталин применял раньше, чем его формулировал Гитлер: “чем грубее ложь, тем скорее ей поверят”»[309].

Изображая Троцкого «врагом мексиканского народа», «Ля вое» 24 декабря 1939 г. обвинила его в том, что он «вмешивается в дела Латинской Америки на стороне империалистических государств». Эта кампания достигла особого остервенения в дни, непосредственно предшествующие бандитскому налету на дом Троцкого. Приводя соответствующие выдержки из номера «Ля вое» от 19 мая 1940 года, Троцкий замечал: «Так пишут люди, которые собираются завтра сменить перо на пулемет. Редакция “Ля вое” знала о предстоящем покушении и готовила к нему общественное мнение партии и сочувствующих кругов»[310].

На основании анализа статей сталинистских газет Троцкий писал: «ГПУ одновременно готовило — по разным каналам — и конспиративный заговор, и политическую защиту, и дезинформацию следствия»[311].

По свидетельству Робинса, примерно за 10 дней до 24 мая Троцкий собрал товарищей из охраны и сказал им, что истерическая кампания по его дискредитации достигла апогея, с тем чтобы оправдать его предстоящее убийство в глазах общественного мнения[312].

Покушение 24 мая 1940 года

В распоряжение банды Сикейроса резидентура НКВД передала немало материалов, которые должны были обеспечить четкую ориентацию налетчиков на территории виллы.

Перебежавший после войны на Запад шифровальщик НКВД В. Петров сообщил, что он имел возможность ознакомиться с одним из досье по убийству Троцкого. Это была толстая папка, содержавшая снимки, сделанные внутри сада и виллы и изображавшая заборы, охранников, Троцкого с женой, Троцкого, пьющего чай с друзьями, и многое другое. Эти снимки были сделаны агентами НКВД, в разное время внедренными в окружение Троцкого.