Главный приз — любовь - [28]

Джеймс бросил последний взгляд на Марка и направился к Роджеру и Джессике, которые о чем-то увлеченно спорили.

— Спасибо, — сказал Марк, — с меня причитается.

— Не стоит, — Клер улыбнулась ему той же холодной улыбкой, что и репортеру секунду назад, — это всего лишь часть нашего плана А.

Она развернулась и отошла. Марк кинулся за ней, но неожиданно наткнулся на Нэнси. Она преградила дорогу, приняв самую кокетливую позу, на которую была способна, и заговорила, многозначительно растягивая слова:

— Привет, ну как ты тут?

— Неплохо, очень неплохо.

— Возможно, я немного опережаю события, — Нэнси положила ладонь на рукав Марка, — но что, если после того, как все это закончится, мы с тобой сходим куда-нибудь поужинать?

Прекрасно отдавая себе отчет в том, что этого делать нельзя, что он скатывается в прошлое, к вульгарным и пошлым отношениям, что этот поступок достоин только дешевого плейбоя, Марк одарил Нэнси самой очаровательной улыбкой, на которую был способен:

— Конечно. Ужин обещает быть запоминающимся.

Он чувствовал себя сволочью.

* * *

Когда наконец Джеймс Кент покинул RV, у Клер вырвался вздох облегчения.

Нэнси Левис. Она тоже ушла, но, прежде чем притворить за собой дверь, кинула на Марка очень красноречивый взгляд. Клер слышала их разговор и теперь была готова рвать и метать. Марк нисколько не изменился. С чего она взяла, что он стал другим? Почему она поверила, что он повзрослел? И как можно быть такой безответственно наивной?

Клер знала причину. Просто некоторые люди, и она относится к их числу, никогда не смогут перерасти собственную глупость. Она осталась такой же идиоткой, как и в восемнадцать лет, когда позволила Тревису уговорить себя остаться в Мерси вместо того, чтобы уехать и поступить в колледж.

Ее размышления были прерваны громким голосом Марка. Он поднял колоду карт высоко над головой и произнес:

— Уже достаточно поздно. Предлагаю приступить к жеребьевке: давайте разберемся со спальными местами. Теперь нас семеро, и сегодня никому не придется спать на полу.

Он обошел комнату и предоставил возможность каждому вытянуть по карте. Милли вытащила туза, а Лестер короля. С триумфальными улыбками они проследовали в спальню. Громко зевнув, Лестер сразу растянулся на кровати, Милли пристроилась рядом.

У Роджера и Джессики оказались следующие по старшинству карты: им досталась кровать в водительской кабине. Клер почти физически ощутила охватившее их нетерпение и поняла, что сегодня ночью они не сомкнут глаз. Молодожены чуть смущенно улыбнулись и задернули занавеску. Клер была уверена, что через секунду они уже сжимали друг друга в объятиях.

Дэнни сунул в руку Марка свою королеву:

— Я выбираю кресло впереди. Оттуда удобней смотреть телевизор. — Он подошел к креслу, закинул ноги на журнальный столик, дотянулся до пульта, нашел любимый спортивный канал и уставился на экран.

Верхний свет погасили, и в гостиной RV наступил приятный сумрак. Клер и Марк оказались в относительном одиночестве. Они молча стояли друг напротив друга. Наконец Клер произнесла:

— У меня валет бубен.

— У меня валет червей.

— Даже при равных возможностях тебе везет чуть больше, — она кивком указала на карту.

Марк улыбнулся, и на секунду комната показалась Клер тихой и уютной. Она слегка кашлянула и протянула своего валета:

— Ладно, я опять лягу на кресле. — Но она не двинулась с места.

Нет, кресло займу я, а ты устраивайся на диване. — Но он тоже не двинулся с места. — Слушай, — произнес Марк после паузы, — мы взрослые люди. Мы вполне можем вдвоем лечь на диване и не мучиться на этой раскладушке для тинейджеров. Хотя бы выспимся.

— Нет, не стоит. Это будет неприлично…

— Неприлично? — Марк в недоумении поднял бровь. — С каких это пор Клер Ричарде стала обращать внимание на приличия?

— Ни с каких. — Она коротко усмехнулась. Диван просто манил ее. Достаточно широкий для двоих. Достаточно комфортный для нормального отдыха, который был ей так нужен.

Через тонкую стенку до них доносились вздохи и легкие постанывания. Ритмичные звуки вечной симфонии любви, исполняемой молодоженами. И Клер опять вспомнила Марка и Нэнси, договаривающихся о свидании за ужином. Острое чувство боли буквально пронзило ее.

— Кресло достаточно удобно, — сказала она, — я выбираю его.

Марк взглянул на нее:

— До чего же ты упряма!

— Нет. Просто я отказываюсь следовать линии поведения, выбранной соблазнителем Марком Доулом. Это Нэнси может упасть в кровать от одной твоей улыбки, но я стою чуточку дороже. — И добавила с сарказмом: — Хотя речь, конечно, шла лишь о платонической ночи под одним одеялом.

— Ты что… — его глаза блеснули в полумраке комнаты, — ревнуешь?

Ты совсем больной?! — Она с негодованием затрясла головой. — Все, я иду мыться на ночь. — Потом осеклась, подумав, что эти слова звучат слишком интимно. — То есть я хочу сказать, умываться, чистить зубы и надеть ночную рубашку. Оставь мне одну подушку, если не жалко. — И она выскочила из комнаты, прежде чем он успел что-нибудь ответить.

Когда несколькими минутами позже она вернулась в гостиную, Марк лежал на кресле, растянувшись во всю длину своего шестифутового тела, натянув одеяло до подбородка и зажмурив глаза. Диван был разложен и застелен. Даже уголок одеяла заботливо отогнут.