Главная улица - [158]

— А вы, друзья, что думаете об этой Маллинз? Я не так уж строг, но считаю, что в наших школах мы должны держать приличных учительниц. Знаете, что я слыхал? Говорят, что эта почтенная Маллинз, что бы она там ни делала потом, привезла с собой на вечеринку две кварты виски и нализалась еще раньше Сая! Прямо бочка, а не женщина!

Ха-ха-ха!

— Чепуха, я этому не верю, — пробормотал Кенникот.

Он увел Кэрол, прежде чем она успела что-нибудь возразить.

Она видела, как поздно вечером Эрик прошел мимо их дома. Она смотрела ему вслед и жаждала горечи тех слов, которые он сказал бы о городе. У Кенникота не нашлось для нее ничего, кроме фразы:

— Конечно, все подхватывают сальную историю, но ничего плохого девушке не сделают.

Кэрол отправилась спать, доказывая себе, что члены школьного совета будут, несомненно, на высоте положения.

Во вторник днем она узнала, что совет собрался в десять утра и постановил «уволить мисс Маллинз, согласно прошению». Эту новость сообщил ей по телефону Сэм Кларк.

— Мы ни в чем не обвиняем ее. Мы только предлагаем ей подать в отставку. Не будете ли вы любезны зайти к ней в отель и попросить ее написать об этом прошение? Оно заранее удовлетворено. Я рад, что мне удалось уговорить совет уладить дело таким путем.

Это только благодаря вам.

— Но разве вы не понимаете, что город примет это как доказательство ее вины?

— Мы-ни-в-чем-не-обвиняем! — У Сэма, по-видимому, едва хватало терпения.

Ферн уехала в тот же вечер.

Кэрол провожала ее.

Обе молодые женщины протискались сквозь молчаливую, плотоядно улыбавшуюся толпу. Кэрол попыталась смутить этих людей взглядом в упор, но перед наглостью мальчишек и бычьими взглядами мужчин смутилась сама. Ферн ни на кого не глядела. Кэрол чувствовала, как у нее дрожала рука, хотя глаза были сухи. Ферн сжала Кэрол руку, пробормотала что-то невнятное и, спотыкаясь, вошла в вагон.

Кэрол вспомнила, что Майлс Бьернстам тоже уехал поездом. Как будет выглядеть станция, когда и для нее придет время отъезда?

На обратном пути в город она шла позади двух приезжих.

Один из них со смехом рассказывал другому:

— Вы обратили внимание на эту хорошенькую в черной шляпке? Она садилась в вагон. Ничего себе штучка! Я был здесь вчера по пути в Оджибуэй-фоллз, и мне рассказали о ней такую историю! Она вроде учительница. Но веселая птица — ого-го! Да, брат, она и еще несколько веселых баб купили ящик виски, устроили настоящую гулянку и втянули в это дело ребят, совсем маленьких мальчуганов. Налакались все вдрызг, потом отправились на танцульку, и, говорят…

Рассказчик обернулся и увидел вблизи женщину. Так как это был не простой человек, не грубый рабочий, а благовоспитанный коммерсант и семьянин, то продолжение истории он рассказал вполголоса. Его собеседник давился хриплым смехом.

Кэрол свернула в боковую улицу.

Она обогнала Сая Богарта. Он оживленно рассказывал о каких-то своих подвигах группе мужчин, среди которых находился Нэт Хикс, Дэл Снэфлин, буфетчик Берт Тайби и Теннисон О'Херн, стряпчий. Все они были значительно старше Сая, но принимали его как равного и поощряли его россказни.

Прошла целая неделя, прежде чем Кэрол получила от Ферн письмо:

«…Конечно, мои домашние не поверили этой истории, но все же решили, что я вела себя не слишком хорошо, и принялись меня отчитывать. Откровенно говоря, они грызли меня до того, что мне пришлось переехать в пансион. Учительские агентства, видно, прослышали обо всем: когда я пришла искать работу, то в одном агентстве мужчина захлопнул перед моим носом дверь, а в другом — служащая была невыносимо груба. Не знаю, что мне делать. Самочувствие неважное. Придется, пожалуй, выйти замуж за одного человека, который влюблен в меня, но он так глуп, что я готова реветь.

Дорогая миссис Кенникот, вы одна мне верили. Я думаю, что мне нарочно подстроили такую штуку. Я была так наивна и чувствовала себя совсем героиней, когда в ту ночь правила тележкой и отбивалась от Сая! Кажется, я ожидала, что все в Гофер-Прери будут восхищаться мною. В колледже мною и восхищались — у меня так хорошо шли занятия спортом — всего каких — нибудь пять месяцев назад».

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

I

За целый месяц, тянувшийся как один долгий миг сомнений, Кэрол видела Эрика только случайно на вечеринке одной масонской ложи и в портняжной мастерской, где в присутствии Нэта Хикса она бесконечно подробно обсуждала с ним вопрос, поставить ли по одной или по две пуговицы на рукав нового костюма Кенникота. Ради зрителей они обменивались лишь вполне добродетельными, пустыми фразами.

Оторванная от Эрика, подавленная мыслями о Ферн, Кэрол впервые ясно поняла, что любит его.

Ей приходили в голову разные замечательные вещи, которые он говорил бы ей, имей он к тому случай. И за них она восхищалась им, любила его. Но позвать его она боялась. Он понимал и не приходил. Она больше не сомневалась в нем, не замечала окружавшей его обстановки. Каждый день ей казалось, что не видеть его дольше немыслимо. Каждое утро, каждый полдень, каждый вечер представлял собой отдельную единицу времени, отмеченную внезапным немым возгласом: «О, я хочу видеть Эрика!»-не менее мучительным оттого, что она произносила это не в первый раз.