Я не сумел осилить полностью воспоминания об этом веселом вечере. Дурочка Акеми Абе («Яркая красотка Тень»), повелась на любезное приглашение украсить своим присутствием уход в армию уважаемых пацанов. Им как раз исполнилось по двадцать лет, совершеннолетие и вместе с ним начало трех лет службы в пехоте или четырех на кораблях. Причем не смотря на немаленькие ресурсы семей этих парней, служить идет и сын местного богача торговца, и сын крупного по местным меркам чиновника и пригласивший ее сын главы местных бандитов, oyabun (親分, «временный отец»). Хотя от армии и можно вполне официально откупится всего за двести семьдесят иен. С другой стороны сыну главы gokudō (極道, «превосходный путь»)[мафия] также известной как yakuza (ヤクザ), организованной преступности, наверное особо и не откажешь… Не знаю, у нас в мире организованной преступности нет, ее функции просто давно официально передали полиции попутно изрядно, в разы, сократив законы. Но это все лирика, ностальгировать о правильном мироустройстве будем после… Помимо этих безусловно достойных молодых людей, присутствовала также их свита, такого же или близкого возраста. Кто то тоже идет в армию, кто то выполняя поручение родителей, а кто то просто вовремя присоединился к знакомым. В итоге слегка выпив, разложили девушку на верстаке против ее желания, тогда и порвав легкий халат. А вот дальше выяснилось, что тело у уже бывшей девушки, оказалось более чем чувственное. Так что дальнейшие акробатические упражнения, включающие групповое использование во все дыры, прошло под сладострастные стоны жертвы регулярно сотрясающейся в конвульсиях почти непрерывных оргазмов.
Всегда полагал, что такое бывает только на страницах плохих дамских романов, то есть в абсолютном большинстве оных… (Увы, чрезвычайно ценное знание о том, что в этом мире и времени данная макулатура также широко распространена, я уже получил. Хочу это развидеть…) Вот на очередном пике наслаждения, Акеми и рассталась с собственным телесным пристанищем, улетев и не вернувшись. Разумеется пережить это еще раз, особенно пока воспоминания свежие, я просто не рискнул, то есть не рискнула. Что забавно, неопытная девственница умудрилась в итоге заездить десяток молодых ребят, не так уж и много они выпили. Вообще по воспоминаниям Акеми, shōchū гадость изрядная, слабый раствор плохо отогнанного спирта. А бражку сакэ пьют в горячем виде, чтобы вставляло посильнее, хотя считается, что для понимания тонкостей вкуса. Но это то как раз один из пунктов, который и лег в основу плана. Сын местного торговца предоставил несколько масляных ламп и специальные горелки для сакэ. Не лично принес конечно, подручные тащили, причем и сами лампы и горелки и здоровенные бутыли масла для их заправки. А сам по себе пустующий в это время года склад, представлял прочное бревенчатое здание, с крепкими дверями и воротами, со скатной черепичной крышей и кучей старых рваных сетей, канатов и парусов в углу. Настоящая крепость, если правильно им распорядится. А я собиралась распорядится им и всей ситуацией правильно. Поскольку нищая несовершеннолетняя сирота, женщина полукровка из касты изгоев, с красивым телом и повадками матерой yūjo (遊女, «женщина для удовольствий»)[проститутка], не имеет права на ошибку. Чтобы чуть сбить пафос, отмечу замеченную мной забавную особенность местных. Красота конечно понятие субъективное и меняющееся от Культуры к Культуре. По канонам, здесь с незапамятных времен считается, что идеальная женщина должна быть плоской во всех отношениях, ни груди, ни жопы, ни талии, ни носа, ни глаз. Все бабы одеваются чтобы подчеркнуть именно максимальное подобие бревну и даже брови удаляют. Точнее еще не так давно, удаляли подражая аристократкам, сейчас к счастью это стало не модным. А у местных мужиков как раз, на мой взгляд все в порядке и предпочтения ровно наоборот. Хотя вслух они это разумеется никогда не скажут, если хотят жить.
Ни сном, ни духом, ни днем, ни ночью
Стрельбе не внемлю — сижу, сдаю.
Рука не дрогнет: мне все равно, чью
Попортят шкуру, пусть хоть мою.
Лег, значит, влево король марьяжный,
Валет червонный — ни бе ни ме.
Где жизнь оставить — вопрос неважный,
Оставлю, значит, свою в корчме.
Михаил Щербаков. Корчма
Так, а почему бы мне не размяться, силы то оказывается уже восстановились. Заодно и согреюсь, все таки хоть и весна, по ночам еще холодно, особенно к утру. Только нужно будет не забыть ей рот заткнуть, чтобы не перебудила всех остальных. Уж больно громко она тогда орала. Как там ее звали?
— Акеми-тян! Иди сюда, согрею.
Девушка вздрагивает и поворачивается ко мне, на ее лице появляется задумчивая улыбка.
— Kobun-сан! (子分, «временный сын»).
— Меня зовут Акира.
— Акира-сама…
А девка то вежливая, подходит и нежно прижимаясь снимает мой пояс obi, потом заходит за спину стягивая кимоно. Кимоно сползает до локтей, я собираюсь сам из него вывернуться, но не успеваю. Что то мелькает в сумраке перед глазами и сдавливает шею, я дергаюсь, теряя равновесие, руки оказываются спутанными сбившейся тканью. В глазах темнеет, я из последних сил пытаюсь вывернуться, пусть и не понимая куда и как, в ушах звенит, темнота в глазах становится сплошной и через несколько долгих мучительных секунд исчезает вообще все.
