Комментируя вышесказанное, читатель bw написал: «Доказательно может быть в юридическом смысле, а может быть в бытовом‑застольном. На основании чего судья должна считать архивный документ фальшивым?»
А на основании чего судья Лопаткина должна считать документ подлинным?
Тут надо вспомнить, что как только эти документы были «найдены», прокуратура немедленно сделала им «экспертизу», чтобы тут же сообщить миру, что эти документы «подлинные». На основании чего прокуратура засуетилась с экспертизой? Да на основании того, что эти документы в нашей истории, как бельмо в глазу, – описанные в них события ничем иным в нашей истории не подтверждались. Вы же читайте – судебные тройки были за год до этого запрещены!
И честный судья по заявлению истца может вынести всего два законных определения: если суд не считает документы фальшивыми, то он обязан назначить по ним экспертизу, и если подлинность подтвердится, то возложить стоимость экспертизы на истца, объявившего подложность этих доказательств. А если судья и сам видит подложность, то должен предложить ответчику, представившему этот документ, представить иное доказательство того обстоятельства, которое этим документом доказывается.
Так требует закон и в этом есть логика. Да, процессуальный кодекс вызывает много вопросов, но, в целом, он все же закладывает пути того, как суду справедливо рассмотреть дело.
А что сделала Лопаткина? Она не приняла ни одного, ни второго законного определения, и теперь, если она обопрется в своем итоговом решении на эти фальшивки, то значит она сама, без экспертизы признала подлинность этих фальшивок. А она что‑то в такой экспертизе понимает? Но если она сочтет их фальшивками, то, значит, этим она лишила ответчиков возможности представить суду иное доказательство своей правоты.
Но, как сказано выше, об этом суде будет отдельная книга.
