Гладиаторы ночи - [8]

Над Темзой завис плавучий остров — один из этих новомодных концерт-холлов, которые дрейфуют вдоль рек на воздушной подушке, давая возможность честным и нечестным гражданам полюбоваться, как мимо них под музыку плавно проплывают берега. Огни ажурной хрупкой конструкции растворялись в черной воде под доносящуюся с верхних смотровых площадок томную латиноамериканскую мелодию. Вдалеке, в лучах яростных прожекторов, чернел Тауэрский мост. Теплый летний ветер ласкал длинные волосы Пат, и в отраженном от водной глади призрачном сиянии огней она выглядела удивительно красивой.

Я так расчувствовался, что велел кару сделать лишний круг. Наконец, добравшись до ресторана, мы поднялись наверх, на открытую террасу. Услужливый официант провел нас к столику у парапета и поставил в бокал темную розу. Проглядев меню, мы заказали коктейль из креветок; кордон-блю под белое вино и говядину-баттерфляй под красное. Уже давно я не оттягивался столь шикарно, да еще с такой умопомрачительной девушкой. И мне казалось, будто все праздные взгляды людей за столиком обращены на нас. Зеркальный шар, вращаясь, бросал на полупрозрачные плиты пола, на столовое серебро и хрусталь разноцветные блики, а маленький оркестр на эстраде наигрывал протяжную грустную мелодию.

Пат уже окончательно пришла в себя и теперь, аристократично орудуя ножом и вилкой, что-то щебетала о курсах дизайнеров и о какой-то выставке прикладного искусства. Я вообще-то в этом не шибко разбираюсь, но мешать ей не стал — пусть девчонка выговорится после пережитого потрясения. Откуда же мне было знать, что на нашу долю выпадут испытания, по сравнению с которыми драка в бильярдной покажется просто детским развлечением.

— Вы кого-то разыскиваете? — сменив тему, спросила она.

— Я сыщик. Ищейка. Поэтому, можно сказать, всегда кого-то ищу, — уклончиво ответил я.

— Не хотите говорить, да? — надула губы Пат.

— Детка, я человек откровенный, но на дурацкие вопросы отвечать не намерен. Хочешь разделить со мной мою судьбу на пару часиков — возражать не стану, только с одним условием: если я скажу: «Пат, отваливай!», значит, отваливай. Идет?

— Между прочим, у меня на сегодняшний вечер были совсем другие планы, — холодно заметила она.

— Ну ладно, — примирительно произнес я, — диспозиция у нас такая. Сейчас обедаем, потом едем на Бишопгейт. Там посетим один очень приличный ночной клуб. Затем я посажу тебя в такси и отправлю домой. Идет?

— Идет, — отвечает она своим хрипловатым чарующим голосом.

Конечно, в какое-нибудь злачное место я бы ее за собой не потащил. Опасно, да и зачем добровольно обузу на свою шею вешать. Но клуб на Бишопгейт — место приличное, а мне вдвоем с ней работать будет гораздо сподручнее. Заглянул скучающий лох со своей телкой пару раз поставить на красное — обычное дело…

Вдруг она встает, подходит ко мне и томно так воркует:

— Приглашаю вас на танец, мистер Тэш.

Раньше, я слышал, вроде мужики баб приглашали. Как правило, во всяком случае. Теперь все не так. Почему-то считается, что это — привилегия женщин. А если я вот таким манером к какой-нибудь бабе подкачу, то могу и по морде схлопотать ненароком.

Я встал и, отодвинув стул, церемонно поклонился ей. Пат положила мне на плечо руку, и мы с ней закружились в медленном танце. Гибкое тело девушки реагировало на каждое мое движение. Я заметил, как на ее нежно-матовой шее трогательно пульсирует голубая жилка. Мелодия незаметно сошла на нет, оставив после себя внезапную щемящую боль… Я отошел от Пат на шаг, галантно поклонился в очередной раз, а потом, ласково взяв под руку, повел обратно к столику.

— А вы неплохо танцуете, — заметила она. Всегда одно и то же! Словно от сыщика ожидают, что он будет наступать девушке на ноги, а потом обязательно отвесит ей оплеуху для завершения общей картины.

— Я хорошо дерусь. А в настоящей схватке, как в танце, надо чувствовать партнера. Разницы никакой.

— Сомнительный комплимент, — усмехнулась Пат краешком губ.

Принесли десерт. Говорить нам было особенно не о чем, может, потому, что мы еще плохо знали друг друга. Пат задумчиво вертела в руках ложечку.

— Расскажите мне о себе, — попросила наконец она.

Я вздохнул.

— Да рассказывать-то особенно нечего. Пожалуй, если попытаться выразить все одним словом, то я — неудачник. За чинами не гонюсь, особенными талантами не обладаю, карьеры никакой не сделал, да, пожалуй, и не хотел. Работал в сыскном бюро — сначала курьером, потом сыщиком, затем стал совладельцем агентства. Но мой компаньон пустился в какие-то спекуляции с африканскими займами и вскоре разорился. Он был неплохой мужик, и, чтобы как-то его выручить, я решил продать свою долю. Контору перекупили. Оказавшись на улице, я немного покрутился и открыл свое собственное сыскное бюро. Сам себе и секретарь, и делопроизводитель, и весь сыскной штат. Дел у меня немного, да и те все больше мелкие, второразрядные. Так что ничего интересного, как видишь. И если ты ждала какой-то романтики…

— Нет, — серьезно сказала она, — просто, по-моему, вы все время стараетесь казаться хуже, чем есть на самом деле.

— Все мы выдаем себя не за тех, кем являемся в жизни, — возразил я, — вот ты хочешь выглядеть независимой, решительной женщиной, а твой дядюшка — честным и до отвращения скучным владельцем похоронной конторы. Я уж не говорю обо всем остальном. Это место, например, кажется благопристойным райским уголком с хорошей кухней. Хотя тут, скорее всего, отмываются наркокредиты и под внешне благообразным покровом проворачиваются темные дела. Да и весь этот город… Ты знаешь, что творится в его домах и подворотнях? А как выглядят его окрестности, если любоваться ими не с борта «Северной звезды», пролетающей на двухкилометровой высоте, а передвигаться на своих двоих? И что делается в местных лесах? Знавал я одного малого, который забрел как-то в запретную зону, под Нью-Мехико. Там такие дебри: несколько дней можно плутать, и ни одной живой души не встретишь. Ему, правда, посчастливилось оттуда выбраться, но умом он после этого здорово тронулся. И если верить тому, что он несет… ладно, оставим это.