Гизенстексы - [3]

Нет, невозможно. Учителя сами этого не знают, пока не выведут среднюю, а этого нельзя сделать, пока утром не заполнят дневники и не отошлют домой. Да, вчера утром, когда дети играли во дворе.

— Сэм, — сказал Ричард, — ты выглядишь несколько растрепанно. Трудности на работе? Слушай, теперь для твоей компании дела должны пойти лучше, тебе просто больше не о чем тревожиться.

— Да дело не в этом, Дик. Я… то есть, ничего такого, о чем я тревожусь. То есть, не совсем… Я хочу сказать… — И ему пришлось поизвиваться, избегая перекрестной проверки и придумывая для Ричарда пару тревог для обсуждения.

Он много раздумывал о Гизенстексах. Слишком много. Если б только у него были предрассудки или он был легковерным, было бы не так худо. Но он таким не был. Вот почему каждое следующее успешное совпадение поражало его намного больше предыдущего.

Эдит и ее брат заметили, что с ним что-то происходит, и поговорили, когда его не было дома.

— Он в последнее время ведет себя весьма странно, Дик. Я… я по-настоящему тревожусь. Он ведет себя так… Дик, тебе не кажется, что надо уговорить его показаться врачу или?..

— Психиатру? Ну, если мы сможем его уговорить… Но я не думаю, что он это сделает, Эдит. Что-то его ест, а когда я пытаюсь выдавить из него, он не хочет открываться. Знаешь… мне кажется, дело имеет отношение к этим чертовым куклам.

— Куклам? Ты имеешь в виду куклы Обри? Те, что ты ей принес?

— Да, к Гизенстексам. Он сидит и смотрит на кукольный домик. Я слышу, как он расспрашивает о них ребенка, и это всерьез. Мне кажется, у него какие-то глюки насчет них. Он на них зациклился.

— Но, Дик, это же… просто жутко…

— Слушай, Эди. Обри не так уж ими интересуется, как следовало бы… Нет ли чего-нибудь такого, что она сильно хочет?

— Учиться танцам. Но она уже учится скрипке, и я не думаю, что мы сможем позволить ей…

— Как считаешь, если мы пообещаем ей уроки танцев в обмен на то, что она оставит эти куклы, она согласится? Думаю, мы сможем убрать их из квартиры. Но я не хочу обижать Обри, поэтому…

— Но… что же мы тогда скажем Обри?

— Скажи ей, что я знаю бедную семью, где у детей совсем нет кукол. И я думаю, она согласится, если ты нажмешь достаточно сильно.

— Но, Дик, а что же мы скажем Сэму? Он-то догадается.

— Скажи Сэму, когда Обри не будет рядом, что ты считаешь, что она уже достаточно взрослая для кукол, и что… тебе кажется, что она проявляет к ним нездоровый интерес, и доктор советует… В общем, все такое…

Обри энтузиазма не проявила. Она уже не так погружена в Гизенстексов, когда они были в новинку, но нельзя ли ей ходить на танцы, сохранив своих кукол?

— Мне кажется, на то и на это у тебя не хватит времени, дорогая. А те бедные дети, у которых совсем нет кукол для игр, тебе их не жалко?

И Обри в конце концов поддалась. Но танцшкола открывается только через десять дней, и она хочет сохранить кукол, пока не начнутся уроки. Произошел спор, но ничего не помогло.

— Все хорошо, Эди, — сказал ей Ричард. — Десять дней лучше, чем совсем ничего, и если она не отстанет от них добровольно, то начнется скандал, и Сэм сообразит, к чему мы клоним. Ты ему совсем ничего не говорила, правда?

— Да. Но, может, ему станет лучше, если он узнает, что мы…

— Не надо. Мы не знаем, что в куклах так восхищает или отталкивает его. Подожди, пока это случится, а потом ему скажи. Обри от них, во всяком случае, уже отказалась. А то еще он начнет возражать, или сам захочет их оставить… Если нам удастся убрать их отсюда, то он не сможет ничего поделать.

— Ты прав, Дик. И Обри не станет ему говорить, потому что я ей сказала, что уроки танцев будут сюрпризом для папы, а она не сможет рассказать ему, что случится с куклами, не упомянув другую сторону сделки.

— Тогда шуруй, Эдит.

Наверное, было бы лучше, если б Сэм узнал. А может, все произошло бы точно так же.

Бедный Сэм. Прямо на следующий вечер у него был плохой момент. Пришла в гости одна из школьных подруг Обри, и они играли с кукольным домиком. Сэм наблюдал за ними, пытаясь казаться менее заинтересованным, чем был, Эдит вязала, а Ричард, только пришедший, читал газету.

Их всех них только Сэм прислушивался к детям и расслышал сказанное.

— …а теперь, Обри, давай поиграем в похороны. Пусть один из них…

Сэм Уолтерс испустил какой-то сдавленный крик и чуть не упал, рванувшись через комнату.

Потом наступил другой плохой момент, но Эдит и Ричард ухитрились пройти его достаточно обыденно, по крайней мере внешне. Эдит обнаружила, что маленькой подружке Обри пора уходить, и, провожая девочку к двери, они с Ричардом обменялись многозначительными взглядами.

Шепча:

— Дик, ты видел?..

— Что-то не так, Эди. Может, нам стоит подождать? Ведь Обри все равно согласилась их отдать, и…

Вернувшийся в гостиную Сэм все еще тяжело дышал. Обри взглянула на него почти с боязнью. Она впервые смотрела на него так, и Сэму стало стыдно. Он сказал:

— Милая, извини… Но, послушай, ты должна мне обещать, что никогда не станешь играть в похороны этими куклами. Не станешь представлять, что кто-то из них сильно заболел, попал в аварию… или что-то совсем плохое… Обещаешь?

— Конечно, папа. Я… я хочу убрать их до завтра.