Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности - [44]

. Однако директор музея остался верен своей линии.

Впоследствии многие слова Гитлера оказываются как две капли воды похожи на те высказывания рубежа веков, что были направлены против модернизма. Так, в «Моей борьбе» он требует избавиться от нечистот городской «культуры», отравляющих нашу нравственность, причём без компромиссов и без колебаний, не обращая внимания на все эти вопли и крики… Следует подвергнуть чистке все сферы нашей культуры. Театр, изобразительное искусство, литературу, кино, прессу, плакат и витрины — всё следует очистить от явлений загнивающего мира и поставить на службу идее государственной и культурной нравственности. Общественную жизнь нужно освободить от удушающего запаха современной эротики[378].

Экскурс: Понятие «вырождение»

Словечко «выродившийся» вошло в моду в Вене на рубеже веков. Его употребляли применительно ко всем сферам жизни в таком значении: «резко отличающийся от своего вида», «неподобающий для данного вида», «отбившийся от рода». Женщины осмеливались требовать для себя лучшего образования или, того пуще, избирательного права, и тогда это называли «эмансипационным бешенством выродившихся баб» (ведь подобные стремления несовместимы с предназначением женщины, якобы предусмотренным для неё самой природой). Свободная мораль венских модернистов заслужила название «нравственного вырождения», искусство экспрессионизма тоже считали «выродившимся».

Определение «выродившийся» — не ново, его использовали и раньше, ещё в эпоху классики, хотя и нечасто. Значительно чаще употреблял его Рихард Вагнер, как в теоретических трудах, так и в текстах опер. Например, в «Риенци» говорится, что народ, отрёкшийся от своего вождя и народного трибуна, — это «выродившийся народ»[379].

Частое употребление данного слова на рубеже веков свидетельствует о популярности знаменитейшего из вероучений той эпохи — эволюционной теории Дарвина. В понимании Чарльза Дарвина, скончавшегося в 1882 году, это слово характеризовало болезненную дегенерацию растений и животных[380]. Значит, «выродившимся» оказывалось всё то, что противоречило дарвиновскому закону прогресса и поступательного развития.

«Выродившимся», например, называли интерес венских модернистов к примитивным культурам, его считали противоестественным шагом назад. А ведь искусство обязано развиваться, становиться всё более «красивым» и «благородным», стремиться к вечности, совершенству и неизменности. Почтительное отношение Поля Гогена к экзотическим дикарям-островитянам противоречило этому якобы природному закону и тем самым становилось не развитием или самостоятельной формой искусства, а дегенерацией, «вырождением», модным заблуждением, симптомом разложения, короче, тем, что следует преодолеть и оставить в прошлом.

Примерно к этому дарвинистскому словоупотреблению прибегает и Макс Нордау, проживающий в Париже врач и корреспондент «Нойе Фрайе Прессе». Его двухтомный труд «Вырождение» впервые вышел в 1892–1893 гг. и с тех пор неоднократно переиздавался. Благодаря этому двухтомнику понятие «вырождение» стало расхожим. Нордау требовал — в первую очередь от французских модернистов — стать как в художественном, так и в моральном плане на службу прогресса в понимании Дарвина. По Нордау, искусство обязано делать человека лучше и «здоровее». Художник не должен, обожествлять уродливое и больное, как «помешанный». У Нордау «вырожденцы не говорят, а лепечут. Они испускают односложные звуки вместо того, чтобы строить правильные предложения. Их картины и рисунки напоминают пачкотню детей на столах и стенах. Их музыка похожа на музыку желтолицых обитателей Восточной Азии. Они смешивают все роды искусства…»[381].

Нордау полагает, что «общество страдает от тяжёлой умственной отсталости, своего рода чёрной чумы вырождения и истерии». «Модные эстетические направления» суть «результат умственной болезни вырожденцев и истериков», «они возвеличивают своё прогнившее «я» — и объявляют это свободой, они восхваляют преступления, отрицают нравственность, преклоняются перед инстинктами, глумятся над наукой и занимаются исключительно эстетическим воровством — и называют это прогрессом. Однако их призыв к свободе и прогрессу — наглое кощунство. О какой свободе может идти речь, если властвуют инстинкты?»[382].

Гнев Нордау адресован, прежде всего, культу проституток у последователей Шарля Бодлера и порнографии: «Порнограф отравляет источники, из которых будут черпать жизнь грядущие поколения». Следует «сплотиться в борьбе против грязной банды, превратившей порнографию в профессию. Они не имеют права на наше сострадание»[383]. Молодёжи нужно прививать «здоровые» идеалы. «Вырождение» — это дегенерация, человек, затронутый ею, опускается «в физическом плане до рыб, членистоногих и даже до корненожек, ещё не дифференцировавшихся в половом отношении»[384].

Выродившиеся художники и писатели — «помешанные». «Их модные произведения ничто иное, как бред, запечатленный пером или кистью»[385]. Этому нужно противодействовать, «надо метить главных вырожденцев и истериков как больных, разоблачать и клеймить их подражателей как врагов общества, предостерегать публику от лжи этих паразитов»