Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности - [207]
Немцы с давних пор действительно занимали в австро-венгерской армии привилегированное положение. По данным на 1900 год из 17.552 офицеров Цислейтании 14.581, то есть, 83,1%, были немцами, а среди рядового состава немцев было только 35,7%. В 1915 году, уже после начала войны, на 1000 офицеров приходилось 761 немцев, среди офицеров запаса — 568 на 1000, среди рядового состава — всего лишь 248 немцев на 1000 солдат[1496].
Однако теперь пангерманцы называли это привилегированное положение повышенным «кровавым налогом», который взимает государство, не защищая, по их мнению, интересы немцев. Пангерманские газеты непрестанно печатали сообщения о плохом состоянии императорской и королевской армии и страданиях немецких рекрутов в этих многонациональных «войсках Молоха». Любой отец «исполнится ужаса, когда его сыну выпадет на долю уплачивать этот кровавый налог»[1497]. Грядёт война, «которую будут вести не только на деньги австрийских немцев, но и их кровью, потому что чехов использовать не решатся, а поляков оставят дома, желая пощадить»[1498].
Пангерманцы призывали своих сторонников отказывать «ненемецкому» государству в уплате «кровавой дани», «этого горчайшего, тягчайшего налога», который требует от «всех здоровых членов нации принести в жертву армии лучшие годы жизни» на службе «у осколков разных народов, которые не имеют между собой ничего общего и удерживаются вместе внешними цепями». Эту бессмысленную жертву не освящает благородный огонь веры в истинно любимое и любящее «отечество»»[1499].
Гитлер, вероятно, сочувствовал нападкам пангерманцев на многонациональные вооружённые силы. В «Моей борьбе» он пишет о положении немецкого солдата в императорской и королевской армии: На время службы он оказывался вдали от родины. Рекрут из австрийских немцев попадал обычно в немецкий полк, вот только полк этот могли расквартировать где угодно — в Герцеговине, в Вене или в Галиции[1500]. Юный Гитлер явно не хотел служить в Галиции, в Боснии или в любой другой «ненемецкой» коронной земле.
Так или иначе он всеми силами старался уклониться от армейской службы. Осенью 1909 года в газетах и на плакатах печатали обращения к молодым людям его года рождения (1889), призывая их записаться на службу весной 1910-го. Списки составлялись по основному месту жительства, значит, Гитлеру следовало явиться в Линц. Но до 1913 года в списках Линца трижды появилась запись: «Отсутствует без оснований, место пребывания установить не удалось»[1501].
Впоследствии Гитлер утверждал, что он всё-таки исполнил свой долг и — пусть и не осенью 1909 года, но в феврале 1910-го — явился на призывной пункт в венскую ратушу. Однако городской чиновник отправил его становиться на учёт по месту регистрации, в район Бригиттенау. Там я попросил дозволения стать новобранцем в Вене, подписал какой-то протокол или ходатайство, заплатил одну крону и больше никогда об этом не слышал[1502].
Проверить подлинность этого утверждения невозможно, упомянутый протокол так никогда и не всплыл, Гитлера из Вены в армию не призывали. По собственной инициативе он ни в 1911-м, ни в 1912 году не явился на обязательное переосвидетельствование. Однако всё это время, более трёх лет, он был официально зарегистрирован в мужском общежитии, и государственным органам при желании не составило бы труда его найти.
Гитлер не собирался нести военную службу в Австро-Венгрии, это подтверждают и его планы отъезда за границу. Пока его останавливало лишь отсутствие средств: свою долю отцовского наследства, в которой он крайне нуждался, он мог получить только по достижении двадцати четырёх лет, после 20 апреля 1913 года.
Гитлер пребывал в предотъездном настроении задолго до этой даты. Активно изучал историю мюнхенской архитектуры, восторженно рассуждал о Германии (уже в 1910 году — в разговорах с Ханишем и Нойманом, в 1912 году — с анонимом из Брюнна), особенно о Мюнхене, который позже назовёт самым немецким из немецких городов. Именно туда он и хотел отправиться[1503].
Аноним пишет: «Об этом городе он всегда говорил восторженно, не забывая упомянуть прекрасные галереи, пивные, редьку и так далее». А об Австрии отзывался весьма пренебрежительно: «Здесь только и знают, что душить таланты из зависти и бюрократизма. Стоит появиться новому таланту, как австрийская административная плесень тут же его задушит. Одарённому человеку в Австрии чинят препятствия, вгоняют в нужду. Все австрийские гении, все изобретатели удостаивались признания лишь за рубежом, там их уважали и ценили. А в Австрии — Гитлер именовал её не иначе как монастырской империей — всех интересуют только связи и благородство происхождения». «Монастырской империей» называли страну антиклерикалы, шёнерианцы также часто использовали это выражение[1504].
Зато Гитлер хвалил, по словам анонима, «американскую свободу конкуренции» и «северогерманскую аккуратность». И постоянно сетовал: Как бы мне побыстрее раздобыть одежду получше. Не могу дождаться, когда, наконец, отряхну с ног моих пыль этой страны, тем более, что мне скоро придётся идти на освидетельствование. А я ни в коем случае не хочу служить в австрийской армии.
А. Моруа — известный французский писатель. Среди его произведений — психологические романы и рассказы, фантастические новеллы и путевые очерки, биографии великих людей и литературные портреты. Последние и составляют настоящий сборник. Галерея портретов французских писателей открывается XVI веком и включает таких известных художников слова, как Монтень, Вальтер, Руссо, Шатобриан, Стендаль, Бальзак, Флобер, Мопассан, Франс, Пруст, Мориак и другие. Все, написанное Моруа, объединяет вера в человека, в могущество и благотворное воздействие творческой личности. Настоящий сборник наряду с новыми материалами включает статьи, опубликованные ранее в изданиях: А.
Офицерство в царской России всегда было особой «кастой», отличающейся как от солдат, так и от гражданских людей. Отстраненность от общества объяснялась, в частности, и тем, что офицеры не имели права присоединяться к политическим партиям, а должны были на протяжении всей жизни руководствоваться лишь принципами долга и чести. Где офицеры конца XIX – начала XX века проводили время, когда могли жениться и как защищали свою честь? Обо всем этом вы узнаете из мемуаров русских офицеров XIX века.
Иван Васильевич Бабушкин -- один из первых рабочих-передовиков, которые за десять лет до революции начали создавать рабочую социал-демократическую партию. Он был одним из активнейших деятелей революции, вел пропагандистскую работу во многих городах России, участвовал в создании ленинской "Искры", возглавлял революционное движение в Иркутске. Кроме непосредственно воспоминаний И.В. Бабушкина, издание включает краткую биографическую справку, некролог Ленина о Бабушкине, а также приложение -- "Корреспонденции И.В.
Мария Ялович (1922–1998), дочь адвоката-еврея, сумела уцелеть при национал-социализме, скрываясь от властей в Берлине. После освобождения в 1945 году осталась в городе, стала профессором античной литературы и культурологии в Университете им. Гумбольдта. Ее сын Херман Симон, основатель и многолетний руководитель фонда “Новая Синагога – Centrum Judaicum”, упросил мать незадолго до смерти надиктовать на пленку историю ее спасения. На основе 77 кассет он вместе с писательницей Иреной Штратенверт подготовил эту книгу.
БЕЗРУЧКО ВАЛЕРИЙ ВИКТОРОВИЧ Заслуженный артист России, член Союза театральных деятелей, артист, режиссёр, педагог. Окончил Театральный институт им. Щукина и Высшие режиссёрские курсы. Работал в Московском драматическом театре им. А.С. Пушкина. В 1964–1979 гг. — актёр МХАТа им. Горького. В последующие годы работал в Московской Государственной филармонии и Росконцерте как автор и исполнитель литературно-музыкальных спектаклей. В 1979–1980 гг. поставил ряд торжественных концертов в рамках культурной программы Олимпиады-80 в Москве.
«Последние полтора десятка лет ознаменовались небывалой по своему масштабу публикацией мемуаров, отражающих историю России XIX — начала XX в. Среди их авторов появляются и незаслуженно забытые деятели, имена которых мало что скажут современному, даже вполне осведомленному читателю. К числу таких деятелей можно отнести и Василия Силовича Кривенко, чье мемуарное наследие представлено в полном объеме впервые только в данном издании. Большое научное значение наследия В. С. Кривенко определяется несколькими обстоятельствами…».