ГИТЛЕР, Inc. - [2]

1939

Март: нацисты оккупируют Чехословакию; официально оформляется раскол правящих кругов Британии в связи с отношением к Германии; односторонние гарантии Британии Польше

Август: заключение советско-германского пакта; раздел Польши

Сентябрь: начало «странной войны»

1940

Апрель—июнь: нацистское наступление на западе и капитуляция Франции

Июль: секретные переговоры с Виндзорами в Испании

Август—сентябрь: провал воздушной войны с Британией

Декабрь: в Германии закончены приготовления к вторжению в Россию (план «Барбаросса»)

1941

Март—май: успехи немцев в Средиземноморье

Май: исчезновение Гесса

Июнь: начало нацистского вторжения в СССР

1943

Январь: поражение немцев под Сталинградом

Май: войска оси капитулируют в Северной Африке

Июль: высадка союзников на Сицилии

1944

Июнь: высадка союзников в Нормандии (открытие второго фронта)

1945

Март: американцы форсируют Рейн

Май: окончательный разгром Германии

Предисловие

Нацизм. Для многих это явление стало навязчивой идеей, в особенности для тех, кто жил при нацизме, вкусил горечь страшного поражения и получил моральную травму, уродливо исказившую все представления о нравственности. Будучи итальянцем, я отчётливо помню бесконечные воспоминания моего деда по отцовской линии о фашизме, как и поддакивания бабушки. Дед так и не смог до конца своих дней развязать узел сложных чувств по отношению к Муссолини, немцам, войне и всему связанному с ними ужасу. Временами он жалел о том, что ось потерпела поражение, но в другие моменты он в своих фантазиях воображал, что Франция не испытала столь скорого и сокрушительного поражения, ввергнувшего Италию в неисчислимые бедствия. Дед участвовал в сражениях на Балканах, уцелел и остался навеки привязанным к старому миру — до самой смерти, которая постигла его много лет спустя после сорок пятого года. Мой отец и я — представители нового поколения — слушали его тирады, изумлённо округлив глаза, будучи не в силах даже в воображении допустить победы нацизма, каковая вполне укладывалась в серьёзное, но «вывернутое» мировоззрение деда. Мы с отцом полагали, что именно такое мировоззрение навлекло на Европу проклятие и оправдало американизацию побеждённых.

Но последовавшее за поражением нацизма воцарение Pax Americana («Мир американский» (лат.). — Примеч. ред.) имело само по себе весьма сомнительную ценность: американский мир начался с ядерного холокоста; это мироустройство привнесло, конечно, новую струю в экономику Запада, но весьма мало способствовало установлению мира в остальных частях света. Впрочем, и чувства побеждённого Запада тоже были весьма тягостными: немцы и итальянцы превратились в два опустошённых, лишённых собственной идентичности племени.

Сейчас в коллективном представлении Запада не существует ничего худшего, нежели нацизм. Не было больших святотатств, большей жестокости, бесчеловечности, большего обмана, чем те, которые совершил невиданный режим, властвовавший в Центральной Европе на протяжении двенадцати лет. Нацисты совершали невероятные до тех пор акты насилия над живыми людьми, и список их злодеяний и зверств был так велик и ужасен, что после военного поражения Германия, кроме того, подверглась моральному уничтожению со стороны победителей, и это отношение существует и по сей день. До сих пор не иссякает мощный поток книг, статей, руководств и фильмов, создаваемых англо-американцами и распространяемыми их наёмными «шестёрками» в Европе. Этот поток наполнил все споры и дебаты на тему нацизма, исключив все взгляды, противоречившие «правде» истеблишмента. Эта правда заключается в том, что Европа пошла на компромисс с агрессивным отродьем, чем опозорила себя: проклятые немцы ввергли в жестокую войну своих европейских братьев, и после поражения — все без исключения — заслуженно впали в благодетельное подчинение своим «американским дядюшкам».

Мне всегда страстно хотелось понять, как такое вообще могло произойти. Мне было непонятно, как могла Европа совершить такое чудовищное самоубийство, отдавшись во власть чужеземного правителя, обладавшего мировоззрением, хотя и отличным от такового древних времён, но оттого не менее жестоким и варварским. Было очевидно, что для того, чтобы ответить на этот мучивший меня вопрос, надо было обратиться к источникам новейшей истории, то есть к истории самого нацизма. Как мог он явиться на свет?

Будучи профессиональным экономистом, я сосредоточил своё внимание на периоде бума нацистского режима, наступившего в тридцатые годы, и на финансовых хитросплетениях, обеспечивших экономическое выздоровление Германии. Это исследование стало темой моей докторской диссертации. Оно явилось ядром, которое впоследствии, в течение без малого десяти лет, обросло множеством дополнительных исследований.

В настоящей работе я не ставил себе целью переоценку немецких зверств и жестокостей: они освещены достаточно полно, хотя — по большей части — с анатомической точки зрения, то есть не без сладострастного вожделения. Напротив, я решил направить остриё атаки назад, к периоду, предшествовавшему расцвету нацизма на несколько лет; тем более что официальные «повествования» на эту тему в значительной части искажены раскаянием и извинениями (если их пишут немцы)*