Гитлер был моим другом - [14]
В то время он подвергался сильным нападкам левацкой прессы по причине своей прискорбной слабости; однако для Гитлера это не имело никакого значения.
– У такого человека, как Рём, – сказал он мне, – долго прожившего в тропиках, эта болезнь – ибо я предпочитаю считать его пристрастие болезнью – заслуживает особого внимания. Рём с его связями в армии очень ценный человек для партии, и, пока он не болтает лишнего, его личная жизнь меня совершенно не интересует. Мне и в голову никогда не придет упрекать его или принимать к нему какие-то меры.
Другой заметной фигурой нашего круга был профессор Штемпфль, в прошлом иезуит и священник. Сначала Гитлер относился к нему подозрительно и думал, что он шпионит в пользу церковной партии. Но постепенно профессор заслужил полное его доверие, и, между прочим, именно он часто советовал Гитлеру проявлять умеренность.
27 января 1923 года я наблюдал, как сотни штурмовиков проходили строем по Марсову полю и получали из рук Гитлера четыре штандарта, которые он придумал сам. После парада колонны промаршировали по городу. Люди косо смотрели на них, зная, что они полностью преданы Гитлеру, но никто не смел бросить им вызов.
В последующие недели стало очевидно, что между правительством Баварии, коммунистами и Гитлером разгораются нешуточные страсти.
Весь апрель ходили настойчивые слухи о том, что коммунистическая партия намерена превратить традиционную первомайскую демонстрацию в государственный переворот и захватить власть. Гитлер, со своей стороны, был убежден, что коммунисты в первую очередь нападут на его штурмовиков и попытаются разгромить их. В связи с этим он тайно созвал в Мюнхен как можно больше сторонников со всей Баварии. Первого мая ситуация в городе достигла крайней точки накала. Правительство санкционировало массовый митинг и шествие красных на Терезиенвизе, знаменитой площади в центре Мюнхена и месте проведения ежегодного Октоберфеста, но только при условии, что все мероприятия не выйдут за пределы указанной площади. Тем временем гитлеровские части СА, вооруженные винтовками, легкими и тяжелыми пулеметами (полученными, по словам Рёма, от вермахта), стекались на Обервизенфельд, аэродром в ближайшем пригороде, который быстро приобретал сходство с огромным военным лагерем.
Очень скоро войско Гитлера тронулось в путь. Площадь с коммунистами окружили со всех сторон, и вооруженные отряды СА перекрыли все ведущие от нее улицы, ощетинясь винтовками и пулеметами, готовые открыть огонь в любой миг.
Я сам постоянно находился при Гитлере. Он держал стальную каску в руке за ремешок, и, как я ни старался уговорить его надеть ее, он только отмахивался. А какой бы вышел отличный кадр! Но никогда, ни разу в жизни, даже во время войны, Гитлер не надевал каски.
Он ожидал, что красных удастся спровоцировать на агрессивные действия; право слово, я нисколько не сомневаюсь, что он надеялся на это, поскольку его хорошо вооруженные, дисциплинированные части СА в два счета расправились бы с ними, и тогда партия могла бы захватить власть, проигнорировав правительство.
Однако ничего не происходило. К вящему неудовольствию Гитлера, красные, как видно, поняли слабость своего положения и старательно избегали любых провокационных действий. Гитлер отвел свои войска, и после ряда маневров за городом части постепенно разошлись. Хотя тот день напряженного кризиса закончился на ноте полного разочарования, он все же сыграл свою роль и оказался поучителен в качестве предварительной пробы сил.
Все лето и осень я сопровождал Гитлера в его поездках по стране, пока он вербовал сторонников, выступал с речами, организовывал партийные отделения и улаживал тысячу вопросов, которые ставило перед ним быстро расширявшееся движение.
В Нюрнберге во время «Дойчер таг» случилось так, что меня опередили, и Гитлеру пришлось окончательно и бесповоротно отказаться от своей мечты о тридцати тысячах долларов за первую фотосъемку.
Нацистские части проходили маршем, и Гитлер стоял среди офицеров, принимая парад, когда фотограф Ассошиэйтед пресс Паль преспокойно воспользовался удобным случаем и снял его.
Паль растворился в толпе, прежде чем личная охрана успела вмешаться. Наконец это случилось, и с мыслью о тридцати тысячах долларов было покончено.
Сразу же после того, как этот «взятый силой» снимок имел большой успех, Гитлер вызвал меня к себе.
– Гофман, – сказал он, – завтра я приеду в ваше мюнхенское фотоателье. Пора вам наконец-то меня сфотографировать.
В конце октября мы вернулись в Мюнхен, и 8 ноября мы с Гитлером сидели, как это часто бывало, в маленькой чайной на Гертнерплац. Он любил захаживать в это место, когда хотел отдохнуть от друзей. Мы говорили о всякой всячине, как вдруг Гитлеру захотелось навестить очень близкого друга – Эссера, который слег с желтухой. Мы пошли к нему вместе, но в доме Эссера Гитлер попросил меня подождать минуту в гостиной.
Пробыв недолго у Эссера, мы поехали на Шеллингштрассе, где находилась штаб-квартира СА, в том же доме, что и «Фёлькишер беобахтер». Там мы встретились с Герингом, который в то время командовал штурмовиками. Под мышкой он держал объемистый сверток, где, как я узнал позднее, были его каска, повязка со свастикой и пистолет. Гитлер еще раз отозвал Геринга в сторону и переговорил с ним, я не слышал о чем. К чему вся эта таинственность, подумал я и оставил их. Перед уходом я спросил Гитлера, что он собирается делать вечером, и он ответил, что будет занят очень важным делом.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.