Гирум - [25]

А Рогожин зачарованно наблюдал, как яркая желто-зеленая кружевная паутинка энергетических каналов, разноцветные активные точки, точки поглощения энергии постепенно тускнеет, тончает, заменяясь блеклой картинкой с преобладанием фиолетовых и синих цветов.

— Теперь ты, — сказал он Рогожину, когда превращение лебедя в гадкого утенка состоялось. Теперь перед Виктором стоял ничем не примечательный высокий паренек двадцати лет с хитрым прищуром карих глаз.

— Гхм, — пробормотал Рогожин, — у тебя это получается намного лучше, правде, медленнее, но лучше, с этим не поспоришь.

Спустя считанные мгновения яркая оранжевая аура Виктора сменила свой цвет на глубокий синий.

— Вах! — не сдержал восклицания Смолин, — красота-то какая! А что со следами будем делать? Все-таки слишком уж он явный.

— Ты натворил, тебе и убирать, — в таком же ключе ответил Виктор, кивая на "художества" Смолина.

— Ну, — смутился тот, — честно говоря, я не помню, что творил. Да и ты ничем не лучше, — возмутился он.

— Можешь как-то это исправить? — хладнокровно спросил Рогожин.

— Нет, но…

— Раз нет, то давай исправим, что можем.

— А стоит ли? Может, заминируем здесь все нахрен, первый кто сунется — огребет по самое не могу, остальные будут знать, что лучше нас оставить в покое, а не нервировать понапрасну.

— Тоже вариант, конечно, — осклабился Рогожин, и, немного подумав, махнул рукой, — только сделай так, что рвануло лишь в том случае, если действительно будут нами интересоваться, а не из-за первого встречного грибника.

— Нет проблем, — ехидно улыбнулся Смолин и принялся выстраивать хитромудрую и крайне неустойчивую комбинацию, которая должна была выйти из равновесия в случае проявления источников М-поля. Таким образом, если бы на месте оказались лишь простые "грибники", то ловушка бы осталось нетронутой. А вот появление достаточно сильных источников или их активация на месте выхода парочки из портала… Это бы вызвало бы взрыв такой силы, что взрывом бы уничтожило даже молекулы воздуха, не то что людей или механизмы.

Оставив мину взведенной, они скрылись в лесу.

Интерлюдия 3

А в это время в комнату одной из съемных квартир города Москвы вошел элегантный господин в белом костюме. Весь его вид казался настолько чужеродным обстановке данного места, что его присутствие казалось очень странным. Белоснежный костюм, вышедший из-под руки известного лишь очень ограниченному кругу лиц во всем мире портного, такие же белоснежные ботинки, легкий золотистый загар, идеальная прическа так дисгармонировали с окружающей обстановкой, что обшарпанные стены, прикрытые кое-как наклеенными желтенькими обоями, должны были провалиться сами в себя от стыда. Однако одежда была не более чем декорацией, красивой упаковкой для того, кто мог бы стать продуктом высшей евгеники, образцом для всех бывших и будущих творцов сверхлюдей. Поэтому, за столь явное несоответствие места и человека, сами в себя должны были провалиться не только стены квартиры, но и сама несчастная хрущевка. Да что это чудовищное порождение советской дизайнерской мысли, даже самый роскошный офис постеснялся бы принимать в себе столь яркую во всех смыслах личность.

Ждал же его, усевшись на стул и облокотившись на его спинку, куда более мрачный собеседник. И, если внешний облик вновь вошедшего можно было охарактеризовать как аристократ на выходе, то второй был одет куда как незаметнее: потертые синие джинсы, берцы, свитер, кожанка. Но вот хищное выражение загорелого до черноты лица могло вполне конкурировать с первым по своей выразительности и какой-то звериной красоте. Именно таких мужчин женщины называют "мачо", именно они разбивают женщинам сердца, и именно из таких никогда не получаются примерные семьянины.

— Ты опять опоздал! — тут же выговорил он вошедшему хрипловатым голосом.

— Никто же не умер. Пока, — парировал "аристократ", и уселся в невесть откуда взявшемся в этом гадюшнике кресло.

— Никогда тебя не понимал, — устало вздохнул "мачо", — мы на пороге серьезных проблем, а ему все ни почем. Или у тебя есть что в запасе, а, наблюдатель? — недобро посмотрел он.

— Тут ты не прав, меня очень беспокоит сложившаяся ситуация, но поделать мы пока ничего не можем, нужны соответствующие санкции руководства. Заметь, и твоего, и моего. Так что нас ждут очень нелегкие времена.

— И какого хрена мы просто не спалили все дотла!? Нет ведь, вам понадобилось оставить все как есть, вам захотелось узнать, чем же все закончится! Может, и эту фигню вы спровоцировали!?

— Не мели ерунду, смотрящий, — раздраженно ответил белый. — Наше начальство пришло к обоюдно выгодному решению. Заметь, все было сделано с ведома и согласия твоих старших. Так что твои предьявы совершенно необоснованны. А вот то, что мы несколько расслабились нам никак в плюс не идет. Ты уже сообщил о происшествии своим?

— Да, конечно. Сюда уже отправляется комиссия, будут рыть и рвать.

— Да уж, вы только рвать и умеете…

— Это верно, сколько раз сами на своей шкуре ощутили, — съехидничал смотрящий.

Лицо наблюдателя превратилось в каменную маску, из-под которой никто не смог бы прочитать его эмоции, но смотрящий недаром знал его столько лет, чтобы не знать, что удар попал в цель.