Гири - [37]

— Твой отец? — спросил он.

— Его продали вьетконговцам. Они назначили цену за его голову. У кого-то зародилась идея заполучить эти деньги. Не спрашивай меня об этом человеке. Со временем. Мэнни, я обо всем тебе расскажу.

Она вернулась на минуту к алькову, где встала на колени и замерла в неподвижности, словно набираясь энергии от своих предков, дух которых витал в этой затененной нише. Деккер присоединился к ней. Слезы показались в его глазах во второй раз за этот день. Странно для человека, который до этого плакал всего раз или два в жизни, когда был ребенком. Когда она взглянула на него и взяла его за руку, ему вспомнилось еще одно обещание, которое они дали друг другу в Другое время и в другом месте.

Токио. Они прилетели сюда на разных самолетах, чтобы временно отделаться от сайгонского кошмара и скрыться от бдительного ока ее отца.

Здесь они первым делом поднялись на небольшой холм, где располагалась Усыпальница Йасукуни, один из известнейших в Японии религиозных центров. И сад и все постройки были возведены ради одной цели — увековечить память тех солдат, которые сражались и погибли за родину. Мичи и Деккер неспешно гуляли меж цветущих вишен, показывали друг другу каменные фонари, которым насчитывалось по нескольку сотен лет, и зачерпывали воду из небольшого желобка, чтобы очиститься, — нужно было смочить губы, — перед тем, как войти в святые помещения. Перед Главным Залом Поклонения они кинули в специальный ящик по монетке, хлопнули в ладоши, — чтобы пробудить спящих внутри богов, — взялись за руки, склонили головы и загадали желание.

Мичи тогда сказала:

— Даже если мы умрем в разное время и в разных уголках Земли, мы встретимся снова. Мы расцветем в этом саду. Здесь каждый цветок — упокоившаяся человеческая душа. Это настоящая гавань душ.

— Мы встретимся здесь после смерти, Мичи. Я обещаю.

* * *

Сидя на коленях перед альковом, она сказала:

— Ты понимаешь, что мой долг перед отцом, перед семьей стоит выше всего остального? Даже выше тебя?

— Я понимаю, — ответил он. Ему это не нравилось, но он знал, что ничего с этим не поделаешь.

Из алькова она провела его в небольшую комнату, которую использовала как спальню. Как истинная японка, Мичи спала на полу, на футоне, подстилке, ароматизированной легким запахом сосны, с одеялом.

Они освободились от кимоно и он зачарованно уставился на ее восхитительное, стройное, с небольшими грудями тело... В его голове тут же зароилось множество воспоминаний, желаний...

Необязательно сейчас заниматься с ней любовью. Пока еще необязательно.

Достаточно было ощущать ее рядом с собой. Они лежали, прижавшись друг к другу под бледно-лиловым одеялом. Деккер никак не мог отделаться от кучи вопросов, которые будоражили его сознание. Он молчал. Несмотря на роившиеся в его мозгу мысли, его дико клонило в сон. Он отчаянно сопротивлялся этому и сосредоточил на этом все свое внимание. Черт возьми, он не хотел сейчас отключиться, а, проснувшись, обнаружить, что Мичи нет и что он лежит у себя дома! Он не хотел этого и боялся, что именно это и случится...

А Мичи еще, как назло, стала гладить его волосы, лицо, ее кончики пальцев убаюкивающе порхали у него по лбу, бровям, носу, он чувствовал прикосновение ее мягких губ к своим закрытым глазам... Она сказала, что он может не волноваться, что она будет с ним рядом, когда он проснется.

Под конец он сдался, — отчасти успокоенный ее обещанием, — и заснул у нее в объятиях.

Мичи продолжала машинально гладить его по волосам.

Она ждала.

Когда его дыхание стало более глубоким и все мышцы его расслабились, она поняла, что пора. Осторожно поднявшись с постели, она взглянула на него. Он не шевелился. Она знала, что он и не пошевельнется в ближайшие часы, ибо подсыпала ему в чай особый порошок.

Когда он смотрел в другую сторону.

Слеза оттянула ее ресницы. Мичи смахнула ее осторожным прикосновением кончиков пальцев.

«Где любовь, там и боль», — подумалось ей.

Она сжала руки в кулаки и с силой надавила себе на виски. Пытаться разумно объяснить любовь — это значит потерять разум.

«Мэнни, любимый мой, прости мне».

Она вышла неслышно из комнаты, оставив его за спиной наедине с его снами и видениями.

Придя на кухню, она тщательно вымыла чашку Мэнни. Он хитер. Весь вечер она чувствовала, что он таит в себе множество вопросов. Рано или поздно ей придется дать ответы на них. С Мэнни Мичи должна быть очень осторожной. Она не должна упускать из виду детали.

Например, такие, как чашка из-под чая со следами снотворного.

Затем она торопливо оделась. Брюки, туфли, свитер. Прошла в небольшой кабинет, села за стол и замерла в ожидании телефонного звонка, о котором договаривалась.

Нельзя упускать из виду даже мелкие детали!

Она пододвинула телефонный аппарат к себе, подняла его и вывернула звонок, чтобы он не гремел на весь дом и не разбудил Мэнни. Поставив телефон на место, она долго и неподвижно смотрела на него, затем неожиданно открыла боковой ящик стола и извлекла из него фотографию, которую прятала там в самом дальнем углу под слоем множества бумаг.

Человек, владеющий этим снимком, мог быть уверен, что подписал себе смертный приговор.