Гипотеза любви - [2]

— Это из-за контактных линз. Они давно просрочены, да и особо хорошими никогда не были. Они раздражали глаза. Я сняла их, но… — Она пожала плечами. Надеясь, что жест был обращен в нужную сторону. — Они приходят в норму не сразу.

— Вы надели просроченные линзы? — Его голос звучал так, будто она нанесла ему личную обиду.

— Совсем немного просроченные.

— Что значит «немного»?

— Не знаю. На пару лет?

— Что?! — Согласные звучали резко и четко. Хрустяще. Приятно.

— Всего пару, я думаю.

— Всего пару лет?

— Все в порядке. Сроки годности — для слабаков.

Резкий звук, что-то вроде фырканья.

— Сроки годности нужны для того, чтоб я не находил вас рыдающей в углу своего туалета.

Если этого чувака звали не мистер Стэнфорд, ему стоило прекратить уже называть это место «своим туалетом».

— Все в порядке. — Она махнула рукой. И закатила бы глаза, если бы они не горели. — Жжение обычно длится всего несколько минут.

— Хотите сказать, что вы и раньше так делали?

Оливия нахмурилась.

— Как «так»?

— Надевали просроченные линзы.

— Конечно. Они стоят недешево.

— Глаза тоже стоят недешево.

Хм. Резонно.

— Послушайте, мы не встречались? — спросила Оливия. — Может, прошлым вечером, на ужине для потенциальных аспирантов?

— Нет.

— Вас там не было?

— Это не мое.

— А как же бесплатная еда?

— Не стоит светских разговоров.

Может, он сидел на диете — ну какой аспирант иначе скажет подобное? А Оливия была уверена, что этот парень — аспирант. Надменный снисходительный тон выдавал его с головой. Все аспиранты были такими. Они считали себя лучше окружающих лишь потому, что их наделили сомнительным преимуществом: убивать во имя науки плодовых мушек и получать за это девяносто центов в час. В мрачном, темном аду научного мира аспиранты занимали низшую ступень иерархии, и потому им приходилось убеждать себя, будто они — лучшие. Оливия не была клиническим психологом, но, по ее мнению, такое поведение выглядело как хрестоматийная защитная реакция.

— Вы проходите собеседование в аспирантуру? — спросил Парень.

— Ага. На поток следующего года по биологии. — Боже, как же жгло глаза. — А вы? — спросила она, прижав к векам ладони.

— Я?

— Как давно вы тут?

— Тут? — Пауза. — Шесть лет. Плюс-минус.

— О. Значит, скоро защита?

— Я…

Она уловила неуверенность в его голосе и тут же почувствовала себя виноватой.

— Погодите, вы не обязаны отвечать. Первое правило аспиранта: не спрашивай у других аспирантов о дедлайнах по диссертации.

Прошла секунда. Еще одна.

— Верно.

— Прошу прощения. — Как жаль, что она его не видела. Общаться и так сложно, а тут еще приходилось вести беседу без визуальных подсказок. — Не хотела уподобляться вашим родителям на День благодарения.

Он тихо рассмеялся.

— У вас бы и не получилось.

— О. — Она улыбнулась. — Назойливые родители?

— А дни благодарения — еще хуже.

— Вот чего вы, американцы, добились, оставив Содружество наций. — Она протянула руку, надеясь, что сделала это в нужном направлении. — Кстати, я Оливия.

Она уже начала гадать, не представилась ли водопроводной трубе, и тут услышала, как Парень подходит ближе. Рука, обхватившая ее ладонь, была сухой, теплой и такой большой, что в ней поместился бы весь ее кулак. Должно быть, все в нем внушительно — рост, пальцы, голос.

Это было даже приятно.

— Вы не американка? — спросил он.

— Канадка. Слушайте, если вам случится поговорить с кем-нибудь из приемной комиссии, не могли бы вы не упоминать о моем инциденте с линзами? А то я покажусь им не таким уж блестящим соискателем.

— Вы так думаете? — спросил он со скрытой насмешкой.

Оливия пронзила бы его взглядом, если бы могла. Хотя, вероятно, она и так неплохо справилась, потому что он рассмеялся — точнее, чуть усмехнулся, но она расслышала. И это ей даже понравилось.

Парень отпустил ее руку, и она поняла, что все это время сжимала его ладонь. Упс.

— Планируете поступать? — спросил он.

Оливия пожала плечами.

— Не факт, что меня возьмут.

Но она действительно поладила с преподавательницей, которая проводила собеседование, доктором Аслан. Оливия запиналась и мямлила гораздо меньше обычного. Кроме того, ее средний балл и оценки на вступительных экзаменах были почти идеальны. Иногда отсутствие личной жизни играло на руку.

— Планируете ли вы поступать, если пройдете отбор?

Отказываться было бы глупо. В конце концов, это же Стэнфорд — одна из лучших аспирантур по биологии. Или, по крайней мере, так твердила себе Оливия в попытках скрыть ужасающую правду.

Ведь на самом деле она так и не решила, хочется ли ей в аспирантуру.

— Я… может быть. Честно говоря, трудно разобрать, что в этой ситуации блестящий карьерный выбор, а что — трагическая ошибка.

— Похоже, вы склоняетесь к ошибке. — Казалось, он улыбался.

— Нет. Ну… Я просто…

— Вы просто?..

Она закусила губу.

— Что, если я не потяну? — выпалила она.

Почему, о боже, почему она открыла самые глубинные тайные страхи своего маленького сердца этому случайному парню в туалете? Да и какой вообще в этом был смысл? Всякий раз, когда она высказывала свои сомнения друзьям и знакомым, те автоматически начинали подбадривать ее одинаковыми банальными и бессмысленными фразами: «Все будет хорошо. Ты сможешь. Мы в тебя верим». Этот парень наверняка сделает то же самое.