Гипноз и преступления - [16]

114.

Полагаем, порочность этих доводов настолько очевидна, что нет смысла доказывать их незаконность и неэтичность. В. М. Гаккебуш также рекомендовал использовать зашифрованно гипнотизацию лиц в целях раскрытия преступлений: «Конечно здесь не должно и не может быть еще никакого подозрения у испытуемых, что такое исследование может послужить материалом для следствия»

115.

Критика данных рекомендаций, немедленно появившаяся в отечественной и зарубежной научной литературе, привела к тому, что уже в 1928 году В. М. Гаккебуш изменил свои взгляды. В учебнике, предназначенном для медицинских и социально-экономических вузов, он признал: «Возникает вопрос - можно ли полагаться на показания в состоянии гипноза и стоит ли прибегать к гипнозу в тех случаях, когда нужные показания нельзя получить другим путем?…Полагаться на такого рода показания нельзя. В некоторых случаях они могут быть более или менее вероятными, но и только. Нам кажется, что как общее правило, им нельзя придавать большего значения, чем показаниям человека, находящегося в состоянии сумеречного помрачения сознания.

Расстройство сознания, в сущности говоря, во всех этих случаях чрезвычайно сходно, в той же мере нарушена критика, ослаблена способность суждения. Восприятия окружающего теряют свой характер реальности. Даваемые в таком состоянии показания лишены всякой или значительной доли достоверности. Индивидуум за них не ответствен, - потому, что он их дал в состоянии, в котором не мог отдавать себе отчета в своих действиях, когда действительность он принимал за сон, а сон за действительность. Нужно при этом помнить, что среди впадающих в состояние глубокого гипноза имеются много истериков, склонных к фантастическим вымыслам и лжи. Эта склонность в состоянии гипноза не только не уменьшается, но приобретает особую интенсивность и выливается в самые чудовищные, хотя не всегда неправдоподобные формы»

116.

Резюмируя эти факты, В. М. Гаккебуш заключил: «Из вышеизложенных соображений мы должны прийти к выводу, что…применение гипноза в целях установления судебной истины практически мало применимо. Там, где оно и осуществимо, оно дает результаты сомнительные, в смысле своей достоверности»

117.

В том же 1928 году, когда появилось в печати это мнение В. М. Гаккебуша, юрист Л. Волож сравнил применение гипноза в уголовном судопроизводстве со средневековыми ордалиями: «Испытания кипящей водой, раскаленным железом, погружением в воду и в… гипнотический сон есть звенья одного ряда явлений. Мы устанавливаем этот ряд и полностью его отвергаем»

118.

В 20-х годах минувшего столетия в СССР выступал с сеансами эстрадного массового гипноза московский врач Н.А.Смирнов, избравший себе сценический псевдоним «Орнальдо». Писатель и философ Варлам Шаламов, проведший немало лет в сталинских лагерях, сообщает об утверждении одного осведомленного сокамерника: «С начала тридцатых годов «Орнальдо» - на секретной работе в НКВД»

119. Известно, что дочь этого гипнотизера была замужем за Виктором Абакумовым, возглавлявшим министерство государственной безопасности СССР, однако когда велось следствие по делу Абакумова, то ни одного факта использования гипноза в системе МГБ установлено не было

120. Несмотря на это, лагерный рассказ В. Т. Шаламова играет основное место в параграфе «Гипноз на службе у НКВД» А. И. Первушина, как документально доказанный факт

121.

Кроме упомянутого выше «дела следователя Захарова», документально установлен еще один случай, когда в СССР применялось гипнотическое внушение к лицу, подозреваемому в совершении тяжкого преступления. С 24 на 25 августа 1982 г. в г. Бобруйске Могилевской области бесследно исчезла 18-летняя Марина М., которая в ночное время вышла от своих знакомых, намереваясь идти домой. Ее труп обнаженный труп с признаками насильственной смерти был обнаружен в подвале одного из домов г. Бобруйска. Сотрудники милиции занялись проверкой лиц, ранее судимых за изнасилование, и здесь «перспективным фигурантом» посчитали жителя Бобруйска Александра Калинина, состоящего под административным надзором милиции, нигде не работающего и страдающего алкоголизмом.

Будучи задержанным, Калинин после недолгого запирательства признался сотрудникам милиции, что он напал на шедшую по ночной улице потерпевшую М., избил ее, раздел, изнасиловал, а труп унес в подвал дома поблизости. Через несколько дней одежда и другие вещи М. были обнаружены у жителя г. Бобруйска Игоря Дубовика, ранее судимого, характеризующего отрицательно, и у его сожительницы - Бухштабер. Эти лица на допросе показали, что в ночь на 25 августа 1982 г. обнаружили одежду и другие предметы, изъятые впоследствии у них, близ уличного скверика, после чего унесли с собой. К этому времени сотрудники милиции уже располагали признанием Калинина в нападении на М., поэтому проверкой достоверности показаний Дубовика и его сожительницы никто не занимался.

Руководителем следственной группы был назначен Сивцов В. П. - заместитель начальника следственного управления прокуратуры Могилевской области. Калинин, хотя и признавал вину, но его показания были во-многом неполными, краткими, противоречивыми. В процессе расследования он даже отказался от признания вины, но на последующих допросах вновь стал утверждать, что изнасиловал и убил М. 28 декабря 1982 г. Сивцов В. П. провел «следственный эксперимент». Калинин был доставлен в кабинет № 11 Могилевского областного психиатрического диспансера, где в присутствии понятых и врача-гипнолога Сивцов В. П. объявил, что следственный эксперимент будет заключаться в беседе гипнолога и Калинина, последний предварительно должен находиться в состоянии гипнотического сна, а сам ход «эксперимента» зафиксируется аудиозаписью. После согласия Калинина на эту процедуру все вышли, оставив в кабинете гипнолога наедине с подозреваемым. После погружения Калинина в гипнотическое состояние в кабинет был приглашен Сивцов В. П. Что на самом деле происходило при этом «эксперименте» понятые не знали, так как находились за дверью. В протоколе «следственного эксперимента», написанным рукой Сивцова В. П., кроме ответов Калинина, была отмечена странная деталь: магнитофон частично зафиксировал лишь вопросы психотерапевта, а ответы загипнотизированного на магнитной ленте не записались «по техническим причинам»