Гипнотерапия - [91]

Тогда можно было бы поспорить, что рассматриваемая стратегия лечения должна быть не более чем избавлением от подходящих и, возможно, каузальных травм с помощью методов, описанных в предыдущей главе. Все остальное предоставляется инсайту пациента, его стремлению выздороветь, новым удовлетворениям, освобождению от стресса и расстройств, вызванных симптомами, и т. д.

Очень редко это оказывается достаточным. Если личность пациента полностью невредима и обеспечена адекватными подвижными адаптивными механизмами; если пациент в то же время переживает не сильно угнетающую его жизненную ситуацию, тогда можно легко добиться эффективного и длительного ослабления симптома всего за несколько сеансов, проведенных по принципу “выявления”.

Однако если пациент испытал лишение или нужду (с точки зрения основных нужд детства), пережил серьезную или повторяющуюся травму и, следовательно, сильно пострадал или выработал жесткую, неадекватную структуру личности, эффекты такого “обнажения” в лучшем случае будут очень ограничены. Даже если проделать большую работу, все равно обнаружится, что вклад определенно гипнотических техник мал по сравнению с более традиционным вкладом психотерапии. Следовательно, важно выделить несоответствие и даже опасность гипнотерапевтических техник в руках тех практикующих врачей, которым недостает тщательной тренировки и достаточного опыта в области соответствующих моделей психотерапевтического лечения. Результаты неспособности проработать вскрытый материал будут варьировать от кратковременного улучшения общего состояния симптомов пациента до ухудшения и даже полного нарушения его психических адаптивных возможностей. В худшем же случае они могут вызвать полное разрушение структуры его личности.

Восстановление подавленного материала, как правило, сопровождается эмоциональной разрядкой, или абреакцией, либо предшествует ей, что зачастую вызывает ухудшение в состоянии пациента.

Это утверждение особенно верно, если отношения с психотерапевтом не достигли достаточного доверия и силы и если либо психотерапевт, либо пациент, либо они оба еще не сформировали структуру, в пределах которой выявленный материал может быть понят и рассмотрен. В этом случае пациент, вероятно, почувствует, что психотерапевт поставил его лицом к лицу с чрезмерно неприятными и далее травмирующими переживаниями, к которым он не может приспособиться. Он будет воспринимать это как вызов, что подорвет его доверие к психотерапевту и уверенность в успехе лечения. Конечно, если тот материал, который пациент еще не готов осознать, выявлен с помощью такой исследовательской работы, то, скорее всего, после завершения транса наступит амнезия, но он будет отчетливо помнить те неприятные эмоции, которые испытал во время транса, и очень справедливо обвинять терапевта в несвоевременном подвержении его таким переживаниям.

Следовательно, данный вид исследовательской работы в гипнозе обязательно должен предприниматься только тогда, когда сделана достаточно детальная разработка природы и структуры состояния пациента и, следовательно, понята ее основа. И пациент, и психотерапевт в общих чертах должны знать, что они ищут (то есть какое событие или воспоминание), почему совершается поиск (то есть, как он соответствует структуре психотерапии) и как обращаться с любыми относящимися к делу сильными открытиями.

Единственное бесспорное исключение из этого общего правила касается хорошо интегрированных пациентов, которые уже обладают значительной проницательностью и самопознанием, на чьи собственные внутренние ресурсы можно положиться, чтобы справиться с любым новым материалом, и которые имеют такие внешние ресурсы в форме близких отношений, что любые стрессы, возникающие в результате гипнотического процесса, могут быть подавлены и устранены. Это случается редко: если бы пациенты обладали такой силой и ресурсами, они вряд ли были бы пациентами. Такая ситуация более вероятна вне клинической обстановки, например с коллегой в процессе обучения или тренировки.

Одной из простейших и, вероятно, самых элегантных стратегий лечения в этой области является точное использование зрелой личности пациента как скрытого, но потенциально активного наблюдателя материала, пережитого им недавно или в детстве. Личность взрослого может быть пассивной или активной: либо готовой вмешаться, либо занимающей позицию стороннего наблюдателя.

Однажды нам рассказали об одной женщине средних лет, у которой была такая нетерпимость к закрытым дверям, что она распространялась даже на дверцу холодильника. Эта женщина обнаружила, что паникует всякий раз, когда наталкивается на любую закрытую дверь. В ходе терапии психотерапевт убедился в том, что истоки возникновения проблемы уходят корнями гораздо глубже, чем об этом думает пациентка. Возрастная регрессия привела к переживанию, которое произошло (или пациентка верила, что произошло) в раннем детстве, когда маленькая девочка, пытаясь выйти ночью, обнаружила, что дверь в ее комнате явно заперта. Во время гипноза пациентка заново пережила этот случай, испытывая сильный страх. Пока она еще находилась в состоянии регрессии, ее попросили быстро продвинуться вперед во времени, так быстро, чтобы представить, будто ее мать уже открыла дверь, и увидеть, как она благополучно покинула комнату. Конденсация двух переживаний — от ощущения того, что ее заперли, и от ощущения способности выйти — выявила диссоциацию этих двух событий, которые произошли в бессознательном воспоминании пациентки, и эффективно разрушила их. Если бы психотерапевт знал об этом событии и просто объяснил пациентке, что поскольку сейчас она больше не находится в той детской комнате и ей, должно быть, удалось освободиться, то вряд ли наступило бы сильное облегчение симптомов, хотя, конечно, указание на такие очевидные факты иногда может иметь важное последствие. Такой подход, использующий возможность конденсации субъективного времени и повторной ассоциации диссоциированных переживаний, можно применять в том случае, если событие оказывается травмирующим по причине своей изоляции.