Гинунгагап - [9]

— Ну, пушистики, теперь признавайтесь: каким образом увидели нас с Гудрун? — спросил конь.

Рокфор и Гайка переглянулись.

— Как увидели — представления не имеем, — буркнул силач. — Мы тонули, уже почти сгинули, и вдруг — свет, пегасы, валькирии…

— Я не пегас! — обиделся Снорри.

— А?! — Рокфор моргнул. — Э… А… Ясно.

— Пегасом в одной старой саге звали говорящего крылатого жеребца, — ласково объяснила Гайка — Вот имя ко всем крылатым лошадкам и пристало.

— Я того Пегаса знаю лично, — гневно отозвался конь. — Никакой он не жеребец! Он осел! Это чертов Локи его заколдовал под жеребца, чтобы над Персеем поиздеваться!

— Заколдовал? — переспросила Гаечка.

— Ну да! — Снорри сокрушенно покачал головой. — Смертные видят, как Персей на крылатом коне скачет, а все боги от хохота трясутся, потому что он на осле, да еще и задом-наперед. Локи героев ненавидит. Он вообще всех ненавидит, но героев особенно…

Рокфор хмыкнул, но смолчал. Златоволосая мышь помахала лапкой, чтобы привлечь внимание.

— Снорри, ты можешь отнести нас домой, в Мидгард? — попросила Гаечка. — Наши друзья в беде.

Конь с сожалением вздохнул.

— Прости. Без валькирий мы между мирами летать не умеем. А Гудрун не попросишь, она мышей боится сильнее, чем Фенрира и Хель вместе взятых.

— Мы догадались, — буркнул Рокфор. Гайка бросила на него грозный взгляд:

— А есть еще кто-нибудь, способный помочь?

Снорри задумался.

— Третье и более молодые поколения богов, вроде Олимпийцев или местных Асов, легко перемещаются по мирам, но в последние века богам строго запрещено пересекать чужие мифологические пространства. Да и не советую к человекообразным за помощью идти… А из нашего брата — пожалуй, только Слейпнир, конь самого Одина. Ну, и Фенрир, конечно.

— Что за Фенрир? — немедленно спросил Рокки. Снорри и Гаечка разом на него уставились.

— Да-а… — конь фыркнул. — Так, один милый волчонок.

— Он сын Локи, и в день Рагнарока проглотит Солнце, погрузив мир во тьму, а затем загрызет Одина, повелителя Асгарда, — объяснила Гайка.

— Сын Локи? — переспросил Рокфор. — Волк?!

Жеребец весело заржал.

— Не знал? — спросил невинно. — Локи и не на такое способен. Фенриру он, хотя бы, отец, а вот Слейпниру — мать…

— А-а?! — Рокки моргнул. Снорри с фырканьем дернул хвостом.

— Я отца Слейпнира, могучего жеребца Свадильфьяри, хорошо знаю. Так вот, с его слов, после Локи ему любая кобылица казалась просто…

— Стоп! — вскрикнула Гаечка, покраснев от смущения. Рокфор озадачено потер затылок.

— Ничего не понимаю.

— Бывает, — с иронией отозвался конь. — Здесь вам не Мидгард.

Гайка решительно шагнула вперед:

— Снорри, мы сможем уговорить Слейпнира отнести нас домой?

Жеребец с сожалением взглянул на мышку и покачал головой.

— Сомневаюсь, пушистик. На таких, как мы, Восьминогий тратить время не станет… — он встрепенулся. — Погоди-ка! Йа-ха, ну конечно!

Снорри с огромной радостью ударил копытом.

— Я знаю, кто поможет! — воскликнул он весело. — Прыгайте мне на спину, пушистики, да держитесь крепче!

Нервно подергивая хвостиками, Спасатели взобрались по мускулистой ноге коня и спрятались в его сверкающей гриве. Снорри с грохотом распахнул крылья.

Вновь, как и раньше, небо рванулось навстречу с пугающей быстротой. В этот раз жеребец разогнался гораздо сильнее, Гаечку и Рокки мотало по ветру, будто сухие листья в ноябрьский шквал. Крона Дерева Жизни слилась в мерцающий зеленый туман, Снорри мчался в туннеле, обгоняя рев собственных крыльев, оставляя позади слепяще-синий кометный хвост из сияния и беснующегося воздуха.

Еще минута на такой скорости — и Спасатели бы не удержались, но полет, к счастью, близился к концу. Когда Гаечка немного опомнилась и сумела разжать судорожно стиснутые пальцы, жеребец уже приземлился; легкой иноходью, с подлинно неземной грацией, он скакал по широченной ветви к грандиозному, уходящему в обе стороны за горизонт стволу.

— Как вы там, живые? — весело спросил Снорри. Рокфор издал сдавленное «угу», Гаечка молча хватала воздух. Жеребец остановился и с легким смущением обернул голову.

— Не сердитесь, — он виновато прижал уши. — Я давно никого не катал… Гудрун привычная, а вас бы я не уронил, верьте… — Снорри тряхнул гривой, чуть не сбросив Спасателей вниз, и, неожиданно хрипло, запел: — Йа-х-х, вдоль обрррыва, да над пррропастью, по самому, по кррраю, я скачу, и крррылья сила, наполняет, наполняет… — он ударил копытом и вскинул голову, — Да что-то воздуху — мне мало! Ветер пью, туман глотаю! Чую с гибельным восторгом, прррропадаю, прррропадаю!!!

— Чуть помедленнее, Снорри, — взмолился Рокфор, тяжело дыша и судорожно цепляясь за гриву. — Чуть помедленнее! Ну что за кони нам попались, привередливые…

— Рокки! — Гаечка удивленно моргнула. — Как не стыдно!

— Ого, пушист! — жеребец бросил на австралийца уважительный взгляд. — Знаешь эту песню? Откуда?

Рокфор сокрушенно покачал головой.

— Меня так по свету мотало… Помню, в 72-м гостил на Камчатке, и по радио… Ох-хо-хо…

Снорри, тем временем, приблизился к стволу вплотную.

— Приехали, друзья, — он вытянул шею вниз, чтобы Спасателям было легче спрыгнуть. — Отдохните пока в зале «Грызозуб», а я слетаю за тем, кто вернет вас домой.