Гимназия Царима - [9]

— Вы сказали о комбинации обоих воздействий, но прежде подобное даже не упоминалось, ни в классе, ни в учебниках.

— Правильно, Мариона. Подумайте только, до чего могли бы дойти ученики, стремясь поскорее справиться с заданием. Сочетать оба способа, связывать свою силу с энергетическими нитями вещей могут единицы из сотни магов, и им не требуются плетения. Способ древний, сейчас почти не применяется, поскольку это слишком деликатные материи, здесь должно присутствовать особое чутье. Объясняя принципы всем гимназистам, мы бы добились только того, что ученики, вообразив себя опытными и всесильными, могли перерасходовать собственный резерв. А зачем нам переполненный лазарет? А вдруг кто-то не остановится, даже ощутив слабость? Если ученик доведет себя до полного изнеможения, а потом не выживет? Вот, например, у вас, Мариона, сейчас загорелись глаза. Однако не рекомендую заниматься экспериментами. Я рассказала вам лишь потому, что считаю разумной девушкой. Другим ученикам об этом знать нежелательно. Принципы воздействия четко разделены не просто так. Мы договорились?

— Конечно, дона, благодарю вас. — Я склонилась в поклоне, а преподавательница кивнула и скрылась за дверью в башню, к которой мы незаметно дошли.

Теперь у меня совсем не оставалось времени, чтобы идти в главный коридор. Я бы попросту опоздала на начало занятий.

Подойдя к краю ровной площадки, я посмотрела на надежный каменный переход между башнями, располагавшийся уровнем ниже. Вся наша гимназия состояла из таких отдельно стоящих и устремленных в небо монолитов. Для перемещения чаще использовались именно каменные коридоры, напоминавшие удлиненные беседки. Однако имелись и другие пути — сократить дорогу можно было по веревочным мостикам.

Приблизившись к статуе застывшего у самого края золотого крылатого воина, я на миг замерла, оглядывая окрестности. Селеста не раз говорила, что школу на горе среди ущелий и лесов вряд ли можно назвать элитной. Однако статуса гимназии Царима эти ее сожаления никак не меняли. Зато с высоты, куда долетала не всякая птица, точно на ладони открывался просто изумительный вид.

С одной стороны блестело озеро, широкое, очень глубокое и тянущееся почти до горизонта. По слухам, оно осталось на месте древнего моря, бурного и смертельно опасного. Здесь всегда дули сильные ветра и бушевали шторма, палубы и мачты кораблей покрывались коркой льда. В его воды старались не заходить суда рыболовов и обычных мореплавателей, разве только самые отчаянные авантюристы иногда хотели испытать себя на прочность. В прелестном озере, выглядевшем столь романтично с высоты, тоже нельзя было купаться. Спокойная поверхность приходила в волнение, едва к воде приближалось любое живое существо. Я вычитала в старой книге, посвященной гимназии, что по воде существовал проход — узкая дорожка теплого течения, которая пересекала озеро, точно тайная тропка пересекает дремучий лес, но никто не рисковал отправиться вплавь на ее поиски.

Кстати, страшный дремучий лес здесь тоже имелся, и в нем гимназистам не рекомендовали гулять. Это был весьма протяженный отрезок абсолютно дикой природы. Стоило миновать небольшой зеленый луг и чуть углубиться в лес, как он оживал. Прогулка среди странной растительности была чревата различными повреждениями, самое безобидное — укусами шипастых кустарников или плевками ядовитых лиан. Моя изумительная книга упоминала о способе успокоить буйное царство, но без подробностей.

С третьей стороны простиралась равнина, выглядевшая на редкость безобидно. Она не пугала глубиной прозрачной синевы или темнотой зеленых просторов, а выглядела как ровная поверхность с низкорослой пожелтевшей травой. Ничего иного здесь произрастать и не могло, поскольку само место так и называлось долина Ураганов. Если вдруг у кого-то отказывал инстинкт самосохранения и возникало желание подойти ближе, он мог наблюдать возникновение черных вихрей, и не одного, а целого десятка, круживших по равнине, но не покидавших ее пределов.

Часы на центральной башне вдруг пробили три раза, и я мигом отвлеклась от зачарованного любования и с силой нажала на ладонь скульптуры. Послышался щелчок, после которого дорожка дощечек развернулась от одной башни к другой, а с двух сторон протянулись веревочные перила. Как и большинство гимназистов, я предпочитала не пользоваться подвесными переходами из-за частых ветров, заставлявших веревочные мостики нещадно раскачиваться и надсадно скрипеть. Казалось, что они вот-вот рассыплются прямо под ногами. Некоторые старшекурсники любили пугать старинными байками, как из-за неисправности механизма переходы могли сложиться прямо под шагающим по ним человеком, а внизу пропасть.

Однако я задержалась и требовалось спешить, поскольку опоздания в гимназии карались сурово.

Ухватившись покрепче за перила, осторожно ступала по широким дощечкам, когда неожиданно сильный порыв ветра качнул мостик и вдруг донес до ушей чьи-то слова:

— Сколько в школе защитников?

Не узнать этого спокойного, чуть певучего голоса я не могла, поэтому тотчас же остановилась и стала оглядываться. По переходу, уровнем ниже, шел директор и тен Лоран. Мой мостик повис между верхними площадками башен, немного правее, однако, если бы оба подняли головы, могли бы с легкостью заметить меня. Все бы ничего, но директор не рекомендовал пользоваться веревочными мостами в одиночестве, особенно в ветреную погоду. А сейчас коварный ветер вдруг стал набирать скорость, словно только и ждал, когда я воспользуюсь шаткой конструкцией.