Гимн неудачников - [49]

— За сохранение мозгового киселя в первозданном виде спасибо. Но, прости, твой друг — психопат.

— Неужели?

— Он пытался меня убить!

— У Соны не было такого приказа.

Да плевать он хотел на приказы.

— Вот когда нарушит — тогда будешь жаловаться, — оборвал мои вопли Рола.

В письменной форме и в десяти экземплярах за подписью Зверя-из-Бездны лично?

— Знаешь, Лоза, его конструировали несколько по-иному принципу, чем меня, — неожиданно разоткровенничался Дэн. — И конструкция приобрела в гибкости, потеряв в стабильности. При каждой трансформации сознание Соны утрачивает что-то… что отличало его, как личность. Но пока он выполняет мои приказы…

— А что, есть вероятность, что скоро не будет? — с опаской уточнил я.

— Вот еще одна причина как можно быстрее решить нашу проблему.

— Как ты необычно дружелюбен, — бессильное раздражение копилось внутри, и ему было все равно, на чем сорваться.

Рола вытянул вперед руки, внимательно их разглядывая, и неожиданно эмоционально заговорил:

— Ты не представляешь, как это — снова обрести тело. Не скитаться больше бесплотным духом. Не гнить внутри деревьев, не чувствовать, как корни впиваются в почву и как касается листьев солнце, как через тебя прорастает какой-нибудь наглый мох или гриб и как тебя сжирают живьем короеды или древоточцы!.. И не слышать их, не слышать никого! — ниморец глубоко вздохнул, и резко закончил: — Я бы мог тебя заставить. Но слушать твое бесконечное нытье выше моих сил.

Ну что же, даже одержимый мертвяк может найти себе место в жизни. Напишет мемуары "как я был деревом"…

Черный провал на бледной коже угрожающе вспыхнул, и я поспешно произнес:

— Я все понял. Твоя взяла. Давай желание. Ты ведь не думаешь, что здесь нас могут подслушать?

Дэн Рола внимательно оглянулся вокруг, словно взаправду искал шпионов и расстраивался, что они внезапно куда-то все подевались.

— Я рад, что мы пришли к согласию. Потеряно слишком много времени. Так что слушай, Ло. Внимательно слушай…

* * *

Лето прошло, и солнце внезапно раскаялось за то, что нечасто баловало людей своим вниманием. Светило поспешно выползло на небо, расправляя лучи, и обрушило на землю всю мощь нерастраченного тепла.

Торговый караван ехал на восток. Время едва перевалило за полдень, а солнце уже оторвалось за все дождливые дни разом. Если такая же погода продержится до вечера, отыграется и за скорую зиму — вопрос в том, продержусь ли я.

У дороги мелькают остатки стен с дырами окон, ограды, сторожевые вышки, придорожные столбы, непонятные далекие здания, оплывшие, изъеденные, рассыпающиеся, груды битого кирпича с гордым покорителем — чертополохом, что кивает лиловыми венчиками вслед каравану. Обжигающий ветер гонит по дороге тучи пыли. Пыль на коже, на одежде, на волосах, скрипит на зубах, забивается в глаза, пыль везде, и расплавленная лава белого света льется с выцветшего блеклого неба.

Кажется, что кровь постепенно закипает в венах. И даже светлая мысль о том, что ближнему — то есть Черной Смерти — нисколько не лучше, на этот раз не помогала. Бедному колдуну не удавалось погасить солнце (надеюсь, он хотя бы в курсе, что это звезда, а не большая лампочка, прикрученная к небесному своду), и запугать погоду тоже не выходило. Ужас, ужас.

Друиды переносили жару, как и прочие неприятности, стоически. Светловолосый замкомандира уткнулся в книжку, старательно делая вид, что его нисколько не достает нытье Крапивы. Целительнице было скучно, и она вполголоса уламывала Кактуса сыграть на его алебарду. Спасибо, что не в тотализатор "а кто тут у нас быстрее получит тепловой удар". Кактус угрюмо огрызался, косился на меня и многозначительно точил свою железку. Он прекрасно знал, кто виноват в том, что в конце августа наступило лето — и, разумеется, наступило исключительно, чтобы помешать достигнуть Бесящей-Всех-Посторонних цели.

Ренья Нова, братство Истинного Пути, разводило тайны давно и задолбало ими всех. Марию Энгель уж точно. Северный филиал только-только начал входить в силу, и его изрядно раздражали толпы народа, бродящие туда-сюда по чужой территории и не привыкшие ни перед кем отчитываться. Великий Лес был велик, и не знал сомнений и разногласий; слуги его были простые люди, которые любили и то, и другое. И жаловаться друг на друга тоже.

…Эх, сюда бы парочку умертвий — охладить обстановку, но Капля (какое прекрасное имя!) и Град бродили где-то по более обжитым местам. Климатические выверты нежить точно не беспокоили.

Попеременно с проектами по использованию немертвых в качестве холодильников я раздумывал над более насущной проблемой — травиться или не травиться той бурдой, которую Крапива называла лекарством. Или, что тоже верно — приглядываться или не приглядываться, к тому, что плавает в кружке. Или, что все более актуально — может ли голова действительно треснуть на части от боли.

— Эй, Лоза, ты вообще с нами? — пробился сквозь пелену мыслей надоедливый голос. — Хватит сидеть с кружкой и пялиться в пустоту! Пей. Если бы я не стала друидкой, то была бы знахаркой в родной деревне. Разговаривала бы с духами, а по вечерам бы играла на бубне у костра и пела…