Гиллиус: светлая сторона. Книга 1 - [23]

Я стал рыться в вещах. Аккуратно, стараясь ничего не сломать, видя, как важно все это барахло для Ферлеи.

– Ваш папа старался рассказать мне историю своего мира, – сказала она, поглаживая красивый, обложенный разноцветными камнями гребень, – донести свою культуру и то, что важно для людей. – Она аккуратно положила его обратно. – А вот моя любимая вещь. – Она протянула мне красочную икону, обрамленную в золотого цвета рамку. – Ваш папа подарил мне картину с изображением своего Бога.

– Это Иисус, – ответил я. – Тетя говорила, он был пророком.

Вообще странно встретить существо в сказочном мире, которое так увлечено другим, совершенно обычным миром. Она с таким трепетом рассказывала о каждой подаренной моим отцом вещи, что я пообещал себе, что никогда не расскажу ей о его смерти.

Тут я уловил взмахи крыльев птички Сирин и задрал голову к небу.

– Теперь можешь быть спокойна, – сказал я ей. – Наконец ты меня нашла. – После я снова перебирал обычные для меня вещи.

Мне было приятно на них смотреть, их выбрал для Ферлеи отец, а значит, они тоже имели для него некую ценность. Лично мне отец ничего не дарил, и я мог только мечтать о любой из этих безделушек.

– А вот это вам знакомо? – Ферлея показала мне губную гармошку. – Это аппарат для создания музыки.

– Знаю, – улыбнулся я. – Не раз играл на таком.

После моих слов ее глаза так сильно расширились, что стали походить на две круглые шайбы.

– Умеете играть? – удивилась она, а потом как крикнет в сторону: – Девочки, все сюда, он умеет играть на гаргошке!

И через мгновение набежали девчонки из моего девичьего фанатского кружка, заставляя краснеть меня от смущения.

– Сыграйте, сыграйте, пожалуйста! – хором просили они, смотря на меня своими круглыми глазками. – Только Грейдиус и мог нам играть. Пожалуйста!

А я и сам не знал, зачем ляпнул такое. За язык никто не тянул. Конечно, я играл на гармошке. Когда-то. Уже, наверно, в какой-то другой своей жизни. Но, как говорят в моем мире, мастерство не пропьешь. И, чтобы не подводить отца и весь человеческий род, я, вдохнув поглубже для смелости, взял в руки гармошку.

Тяжелая. Холодная.

– Ну что ж, – говорю, – поехали. – И прижал ее к губам.

Когда я пытался выдуть ритм «Катюши», то вдруг увидел, как отец играл на этой самой гармошке. Мне показалось, он был талантлив. Показалось, что ему приносило настоящее счастье общаться со светлыми гиллами, рассказывать им фантастические истории нашего мира и приносить подарки местным девчонкам. Я отстукивал ритм ногой, слегка пританцовывая; Ферлея, положив голову на собственные ладони, смотрела на меня, ее глаза блестели от навернувшихся слез. Я помню: эту мелодию нас заставляла повторять училка по музыке в школе. Но я не думал, что когда-нибудь смогу исполнить ее кому-то, кроме унитаза. По-моему, получилось неплохо. После того как я закончил, девчонки оживленно мне хлопали.

– Какой у вас дивный мир, – проговорила Ферлея и начала серию мечтательных вздохов.

Я сыграл на бис по умалениям своих слушательниц. К концу третьей песни зрителей стало больше, я почувствовал на своем затылке чей-то тяжелый, неприятный взгляд и повернулся.

Меня сверлил взглядом Югула. О, вы еще не раз о нем услышите! Молодой парень, наверно, чуть старше меня, с длинными острыми ушами и кокетливо взъерошенными волосами. На нем была кожаная темно-зеленая, до пят безрукавка, по краям обрамленная мехом, которая развевалась при ходьбе, как плащ супермена. В каком-то роде Югула и был суперменом. На поясе гордо висела резная фляга – неотъемлемый атрибут Флэи. Его лицо было суровым, будто он готовился съесть охапку червей. Ему не понравилось, что я устроил? Я вежливо кивнул ему, улыбаясь глазами, но в ответ получил укоризненный взгляд. Постояв еще немного, он отвернулся и зашагал прочь. Его плащ развевался. Одна из девушек положила на мое плечо руку и, улыбаясь, стала вертеть головой в ритм мелодии. От этого, когда Югула на меня обернулся, его злое лицо приобрело болотный оттенок.

Когда я оставил благоухающий цветник из обворожительных девушек, то видел, как он сидел в одиночестве на большом камне, похожем на бочку. Я зачем-то за ним наблюдал. Он поднял указательный палец к небу, а после из него стрельнула молния. Он выпустил пять или шесть электрических снарядов из собственной руки, не моргнув глазом. Пув! Пув! Пув! Я хотел верить, что его демонстрация способностей не была подстроена лично для меня. С этим парнем у нас длинная история. Даже длиннее, чем мы оба могли подумать. Он был единственным, кто невзлюбил меня сразу. И с чего вдруг? Не могу сказать, что этот факт меня удручал или я впал в панику, просто в глубине души было как-то паршиво.

– Давай, Бодя, – под нос пробубнил я. – Ступай к счастливым девицам.

Не попадаться ему на глаза – вот была моя тактика.

А теперь я расскажу вам о Фелие. Мое знакомство с ним тоже не прошло гладко.

Во время того, как мы с девчонками танцевали, я заметил, что к нам кто-то быстро идет. Длинными гулливерскими шагами он перешагивал целые кусты, чтобы не тратить время на их обход. Наверно, если бы перед ним оказалось здание, он бы прошел сквозь него. Это был парень с длинными волосами, как у девушек из рода Тэмисс. Его шевелюра носила серый оттенок, что означало, он был напуган, но что-то мне подсказывало, что еще немного – и они сделаются угольно-черного цвета. Он подбежал к нам.