Гильдарский разлом - [13]

Их слов не смог бы разобрать никто, кроме космических десантников, и Коррелан с Риаром без усилий извлекли нужные сведения.

Группа техножрецов неуклюже передвигалась через неприбранный зал. Одни бормотали литании, едва различимые среди жужжания сервиторов, другие, с фиалами в руках, смазывали различные детали оборудования, обмакивая пальцы в освященное масло. Все эти действия были для Риара полнейшей загадкой, но отлаженность процесса снова наполнила апотекария гордостью за собственную причастность к проекту.

Каждый, от простого служки до апотекария, имел особую цель — все трудились ради единственного объекта, возвышающегося в зале.

В самом центре помещения, заключенный в прозрачную, узкую камеру, скорее даже бак, который поднимался от пола до потолка, находился Возрожденный. Массивная фигура с чрезмерно развитой мускулатурой и немного лошадиным лицом Адептус Астартес слабо шевелилась внутри. Его держали прямо, почти стоя, руки вытянуты по бокам, несколько зажимов ограничивали до минимума его движения.

Бак был заполнен студенистой, на вид липкой жидкостью, которая полностью покрывала существо. Она обволакивала его тело, придавая смуглой коже неестественный блеск. Его руки и ноги отделили у локтевых и коленных суставов и заменили протезами, походившими на конечности силового доспеха Марк VII, предпочитаемого Серебряными Черепами.

Человек, если его еще можно было таким считать, был скорее машиной, но его лицо до сих пор походило на человеческое и к тому же поразительно юное. Скорее всего, он был подростком. Через равные промежутки его кожу покрывали разъемы, точно такие же, как у Коррелана и Риара. Это были интерфейсы, позволявшие космическим десантникам подключаться к силовым доспехам. Но мальчик в баке так и не получил Императорской Защиты, того, что другие ордены называли черным панцирем; мембраны, которая покрывала кости космического десантника и обеспечивала полной связью с силовыми доспехами.

Мальчик в баке был неполным. Несовершенным. По справедливости его следовало расценивать как провал. Но Риару мальчик казался чем-то совершенно иным. Он — их будущее. Он воплощал в себе все то, над чем они упорно трудились последние месяцы.

Его все еще человеческие глаза были закрыты. Хотя он давно получил Зоркого Спящего, позволявшего одной части мозга отдыхать, пока вторая бодрствовала, старые привычки отмирали с трудом. Возможно, подумал апотекарий, разглядывая юношу в баке, ему становилось во сне легче. Риар покачал головой, пересек комнату и положил руку на армаплас, который отделял его от Возрожденного. С губ слетело единственное слово:

— Волькер.

Услышав свое имя, мальчик открыл глаза и встретился взглядом с Риаром. Слабая улыбка оживила его лицо. Не в состоянии шевельнуться, он приветственно склонил голову. Его голос зазвучал из решетки громкоговорителя, встроенной в фронтальную часть бака.

— Апотекарий, — голос зазвучал со слабым намеком на искусственность, когда аугментические имплантаты в горле воспроизводили звуки. Они не могли скрыть мягкого звучания его голоса и легкого акцента, который у него еще оставался. — Сегодня утром вы пришли позже обычного.

Из-за жидкости его слова казались булькающими, но, впрочем, были понятны.

— У нас был разговор с капитаном. — Не тратя дальнейшего времени на пустую болтовню, апотекарий приготовился считать с ауспика жизненные показатели Волькера, в то время как Коррелан приступил к обременительной задаче по осушению бака, чтобы открыть прозрачную трубу.

Возрожденный являлся величайшим технологическим проектом Серебряных Черепов и самым радикальным улучшением рода Адептус Астартес. Здесь, в специально разработанном баке, находилось будущее флота. Здесь, в баке, плавало чудо технологии, подобного которому Серебряным Черепам еще не приходилось видеть. Здесь был конечный продукт единения человека и машины.

Здесь был Волькер Страуб.

Волькера Страуба считали одним из самых многообещающих неофитов. Необычайно харизматичный и талантливый атлет, он также был прирожденным лидером. С того самого момента, когда Волькера забрали из племени и увезли в крепость-монастырь на Варсавии, всякий человек, которого касался его пламенный дух, не сомневался в героическом будущем Волькера. Он стал чемпионом своей группы, ни разу не проиграв в рукопашной или бою на мечах. Волькер был умным, знал, когда следует говорить, а когда помалкивать, поэтому без труда хорошо зарекомендовал себя среди других неофитов и, что еще важнее, в глазах старших.

Имплантации в процессе преобразования проходили хорошо. Все в Волькере Страубе, начиная от безупречного организма и заканчивая храбростью и интеллектом, впечатляло членов ордена. Он был абсолютным фаворитом капитана Сеферы. Закаленный боями глава рекрутов отправлял отчет за отчетом, рекомендуя принять Волькера в ряды скаутов десятой роты, и лично советовал как можно раньше поручить Волькеру командование. Поддержка всеми доступными способами юноше была обеспечена.

«Этот неофит исключительный, — писал он. — Волькер — всеобщий любимец, думает быстрее и логичнее, чем многие его собратья, и я не сомневаюсь, что Волькера Страуба ждет великое будущее».