Гидра-2. Криминальные истории 60-х - [47]

— Заливай, знаю я тебя, гада, давно присматриваюсь, как ты юлишь, и нашим, и вашим служишь. Труба тебе, понял?

— Пусти меня. — Ванька-Встанька встал и нетвердой походкой направился к двери. Серый стоял на его пути. — Пусти меня, я хочу выйти на улицу.

— К начальничку бежать? Вот он, Серый — вор, возьмите его. Так? Сколько тебе за это заплатят?

— Пусти меня, — повторил Ванька-Встанька.

Серый с силой толкнул его в грудь. Падая, тот ухватился за стол, стащил скатерть. На пол с грохотом полетели тарелки, бутылка. Серый замер. Но у соседей было тихо. Он выругался нецензурно, нагнулся к дивану, из-под которого достал маленький туристический топорик. Ванька-Встанька, сидя на полу, поднял над головой руки.

— Ты что, спятил? Брось топор.

Глаза Серого сузились, и Ванька-Встанька увидел в них непроглядный, колючий мрак смерти.

— Серый! — закричал он, но удар топора оборвал его крик.

* * *

Следствие по делу Волынского — Серого было закончено. Он ознакомился с материалами дела, подписал протокол и сейчас сидел, уныло глядя на тюремный двор. Сазонов укладывал бумаги в портфель. Ждали конвоира, который должен отвести Волынского в камеру.

— Меня расстреляют? — спросил он.

— Это решит суд, — ответил Сазонов.

Вошел конвоир. Волынский встал, заложил руки за спину.

— Прощай, следователь, — сказал он и вышел из кабинета.

Сазонов молчал. Когда шаги Волынского и конвоира стихли, он открыл дверь — в коридоре было пусто. Проходя мимо дежурного, попросил его закрыть кабинет номер девять.

НЕРАСКРЫТОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Майор милиции, заместитель начальника отдела уголовного розыска Морозов Иван Андреевич и следователь милиции, молодой лейтенант Воронов Андрей обсуждали дело об изнасиловании и убийстве, расследование которого им поручили. Когда нет никаких данных о том, кто мог совершить то или иное преступление, а нужно вести расследование, оно начинается с тщательного анализа всех установленных обстоятельств с целью определиться, что делать.

— Известно, что она была изнасилована и убита. Кто это сделал? Вспомним еще раз все. Изложим все, что нам известно. Еще раз.

— Итак, Андрей, давай вспомним все дело. Что мы знаем? Мы знаем, что Степанова, 22-летняя продавец универмага, в ночь с 22-го на 23 апреля была изнасилована и убита в подвале своего дома. Мы знаем, что домой она вернулась около половины 12 ночи вместе со своим знакомым, неким Игнатьевым. Из его показаний видно, что в подъезд он не входил и никого там не видел. Правильно я говорю?

— Правильно. Иван Андреевич.

— Степанова по характеристике сослуживцев — скромная, застенчивая, тихая девушка. Встречалась только с Игнатьевым. Других ее знакомых не знают. Что еще, Андрей?

— Еще? Родителей ее в этот день дома не было. Квартира была пустой. Следов взлома и проникновения в квартиру нет. В квартире ничего не пропало. У убитой была сумочка. Это подтверждает Игнатьев. Следственная группа сумочки не обнаружила.

— Это все?

— Да.

— Игнатьева проверяли?

— Да. Никаких улик. Домой пришел в начале первого часа ночи. Это подтверждает некто Севостьянкин, пенсионер. Он гулял с собакой и встретил Игнатьева, когда тот возвращался домой. Шел он не спеша, спокойно, поздоровался с Севостьянкиным, поговорил с ним, сказал, что скоро, наверное, женится, так как встретил хорошую девушку. Сказал, что был с нею в кино. Мать также подтверждает это, говорит, что домой он пришел в начале первого часа ночи. Осматривали его одежду — ничего подозрительного не нашли. Он отпадает.

— Может быть, может быть. Вы не проверяли его по психоневрологическому диспансеру? Состоит ли он на учете?

— Не проверяли.

— Нужно проверить. Судим?

— Нет.

— Что ты вообще можешь сказать по данному делу, Андрей? Что ты думаешь о нем? Нам с тобой работать вместе по нему, поэтому мы должны постоянно обмениваться мыслями, чтобы знать направление деятельности друг друга. Понятно?

— Да, Иван Андреевич.

— Так я слушаю.

— Вы знаете, что ее нашли в подвале дома. Подвал не жилой. В нем расположены красный уголок и мастерские. Ее нашли в подсобной комнате, где находились поломанная мебель, штанга, доски. Чтобы попасть в эту комнату, нужно спуститься вниз по лестнице из подъезда и пройти по коридору. Шума или криков в ту ночь в доме никто не слышал. Следовательно, она или добровольно туда шла или она как-то была лишена возможности кричать и сопротивляться. Если первое, то с нею был кто-то знакомый. С нею был Игнатьев.

— Свяжитесь-ка с диспансером, Андрей. — Иван Андреевич встал из-за стола и пошел по комнате, а мысли сами собой бежали: «А если не могла, то почему? Насильников было несколько? Схватили, скрутили, заткнули рот, унесли? Но он был один. Одному это сделать невозможно. Но тем не менее шума, криков не было. Ударил, сначала ударил, оглушил, а затем унес в подвал и изнасиловал?

Логично. Можно сойти с ума от этой логики. Логика жизни и смерти, логика тюрьмы или свободы, логика преступника или честного человека».

— Что ответили из психдиспансера?

— Предварительно сообщили, что в детстве страдал припадками и заиканием. Пять лет уже не обращался. Подробную справку вышлют.

И опять мысль Ивана Андреевича заработала сама собой: «У нее на теле никаких следов борьбы: или внезапное нападение, удар по голове, потеря сознания и затем изнасилование или наоборот. Если наоборот, то преступник — Игнатьев. Но тогда почему в подвале, а не в квартире? Но ведь надо быть дураком, чтобы идти в квартиру, так как известно, что незнакомого мужчину в 12 часов ночи в квартиру, в которой никого нет, девушка никогда не впустит. Севостьян-кин встретил его после этого, и у него было хорошее настроение, спокойно разговаривал. Кроме того, ведь она его невеста, рано или поздно станет его женой. Зачем ему ее насиловать? С другой стороны, поцелуи, объятия могли его очень сильно возбудить, а люди, страдающие душевным заболеванием, — люди с двойной психикой, и от них всего можно ожидать. Думай, думай». Иван Андреевич взял акт экспертизы — тоже ничего определенного: телесные повреждения на голове и изнасилование прижизненные.