Гиблое место - [54]

— Да, вид не очень привлекательный.

Комиссар вернулся к столу.

— Рыбы, течения, естественное разложение. Они все отразили в деле.

Кеттерле бегло кивнул и отложил фотографии в сторону.

— Кто устанавливал личность утопленницы?

Хорншу полистал дело.

— Какой-то дальний родственник из Братлборо, штат Вермонт, кажется, племянник, и еще священник общины. Но тут есть кое-что еще поинтереснее. Несколько писем от доктора Реймара Брабендера, в которых тот настоятельно интересуется деталями дела, каковые и были ему сообщены. Вот копии ответов. И что самое удивительное, переписка велась всего два года назад.

Хорншу вынул из скоросшивателя несколько документов и подал их Кеттерле.

— Похоже, сам Робертс не очень-то интересовался судьбой своей первой жены.

Комиссар взял письма и подошел с ними к окну.

— Несчастный случай, безусловно, — произнес он оттуда. — Однако после недавних событий встает вопрос: не следует ли и события давние рассматривать в другом свете? Не исключено, что доктору Брабендеру пришла в голову подобная же мысль. Однако самое удивительное, что нам он так ничего и не сообщил об этом. А ведь должен был предположить, что письма эти окажут нам большую услугу.

— В общем-то да, — сказал Хорншу. — Но может, он просто решил, что мы и без него получим все материалы.

— И тем не менее, — сказал комиссар мрачно. — Тем не менее это странно.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Хорншу и поднял голову.

— Фройляйн сказала, что вы здесь, — сказал Реймар Брабендер, — извините, если помешал, но…

Он встретился с комиссаром взглядом и умолк.

— С вашим алиби все в порядке, — Кеттерле остался стоять у подоконника, опираясь на него обеими руками. В правой он держал бумаги, которые только что передал ему Хорншу. — Примите мои поздравления, господин доктор. Вы можете немедленно отправляться домой. У вас остались в тюрьме какие-нибудь вещи?

— Нет, ничего. Могу я позвонить жене?

Комиссар указал на телефон. И пока доктор Брабендер сообщал жене, что подозрения против него полностью отпали, Кеттерле, прислонившись спиной к окну, перелистывал письма. Одно за другим.

Он легко мог представить, как Эрика Брабендер на другом конце провода не может сдержать слез радости.

— Да, любимая, я потом тебе все объясню. Все, все. Где машина? Ну и оставь ее там, я возьму такси.

Врач положил трубку.

— Мне хотелось бы еще обсудить кое-что с вами, господин комиссар, — сказал он и принялся ходить по комнате взад-вперед, засунув руки в карманы.

Кеттерле опустил руку с письмами и внимательно взглянул на него.

— Видите ли, история эта бросает на меня тень.

— Не только на вас, господин доктор, — перебил его комиссар.

Врач остановился.

— Да, конечно, — сказал он, — и на Ханса-Пауля тоже. Но главным образом на меня.

Он снова принялся вышагивать по кабинету.

— Насколько я понимаю, вы не очень-то продвинулись вперед. И наверняка разделяете мое стремление сделать все, чтобы помочь разгадке тайны. Вы не будете против?..

— Вы хотите отправиться в «Клифтон», господин доктор?

Врач резко остановился.

— Да, — ответил он, пораженный. — А откуда вы знаете?

— Ну, — сказал комиссар, — у меня ведь тоже есть кое-какие догадки.

Он сложил письма, что были у него в руках, и передал их Реймару Брабендеру.

— Быть может, вам окажутся полезными некоторые данные отсюда, — сказал он, — если вы по рассеянности засунули куда-нибудь оригиналы.

К полудню следующего дня комиссар Кеттерле еще не подозревал, что уже к вечеру раскроет тайну смерти Сандры Робертс. Да ж вообще, если говорить правду, он вспомнил об этом деле, лишь когда, вернувшись с обеда в пивной папаши Хайнриксена, нашел на своем столе данные аэрофотосъемки дома и парка сенатора, сделанные службой безопасности движения с воздуха.

Он уселся и, потягивая кофе, принялся изучать сильно увеличенные снимки с тщательностью, которой мог бы позавидовать даже полковник Шлиске.

Через четверть часа он вызвал Хорншу.

Конверт, который тот ему передал, комиссар небрежно отложил в сторону.

— Взгляните-ка, — сказал он, когда Хорншу склонился над его плечом. — Дело проясняется.

Кончики пальцев Кеттерле переместились по фотографии влево.

— Что это такое?

— Мост через канал.

— А это?

— Я бы сказал, наклонная платформа, точнее, какие-то сходни, они ведут прямо от начала моста к пристани.

— А это?

— По-моему, трехколесный фургон с овощами или что-то в этом роде.

— Верно. Значит, по платформе можно ездить. А это что за крыша?

— Должно быть, крыша лодочного сарая.

— Верно, Хорншу. А это?

— Хм, причальная балка с крюками для лодок, спасательный круг, заграждение из жести, такое есть почти на всех причалах.

— Все верно, Хорншу. Именно здесь, на этой вдающейся в реку площадке, стоял автомобиль, в котором лежала мертвая Сандра Робертс. Чуть ли не в трех метрах от лодочного сарая. Шум, который произвело тело при падении в воду, мог быть не таким уж и сильным. И уж совсем нетрудно было подтолкнуть его длинным лодочным багром. Остается только один вопрос: зачем? Зачем доставили ее в лодочный сарай?

— И кто это сделал? — добавил Хорншу.

— Это, — пробормотал комиссар, — тесно связано одно с другим.

А потом все завертелось очень быстро.