Гиблая слобода - [81]

Тут только он посмотрел на восьмерых парней, стоявших перед ним навытяжку. Равнодушно перевел было взгляд на окно, но вдруг резко обернулся, и в глазах его мелькнуло изумление.

Он им сказал перед отъездом:

«Теперь ваша очередь. Мы решили направить в Палату депутатов делегацию молодежи. Живехонько возвращайтесь домой на своих велосипедах. Помойтесь, почиститесь и напяльте на себя все самое лучшее, надо же достойно представить Новостройку. Ночь вы провели на дежурстве и все утро работали как проклятые. Поедем с поездом 14.20, я присоединюсь к вам на станции Антони».

Теперь Ла Суре удивленно осматривал с ног до головы восьмерых парней, переводя взгляд с одного на другого.

Жако был в черных лаковых ботинках с невероятно острыми носами. Из бокового кармашка его темно — синего костюма, словно флаг из окна, выглядывал ярко — красный платок. Белое шелковое кашне, искусно обернутое вокруг шеи, пузырилось у подбородка.

Жюльен надел синие замшевые ботинки, отделанные кожей. Складка бежевых габардиновых брюк была так тщательно отутюжена, что напоминала лезвие шпаги. Он стоял, гордо выпятив грудь, облаченную в великолепную кожаную куртку бутылочного цвета. Шерстяной зеленый воротник ее был открыт ровно настолько, чтобы все могли любоваться галстуком бабочкой шириной в двадцать сантиметров. Парень едва поворачивал голову, боясь потревожить замысловатую прическу, уложенную при помощи брильянтина.

Октав был в сандалетах и темно — сером костюме в такую широкую полоску, что он напоминал пижаму; кашне цвета гусиного помета правильным треугольником лежало на спине под пиджаком. Серая фуражка в черную крапинку была сдвинута на затылок.

Рири вырос на добрых три сантиметра благодаря толстенным подошвам, ранты которых выступали не меньше чем на палец. Жемчужно — серые брюки были подвернуты на десять сантиметров и открывали носки в красную, желтую и лиловую полоску. На парне была куртка из твида с отложным воротником, от которого плечи казались шире, и темно — синий галстук с изображением купальщицы, готовящейся прыгнуть с вышки на фоне пальм, кактусов и реактивного самолета.

На Мимиле были черные с белым верхом ботинки, спортивные штаны с крошечными медными пуговицами, похожи ми на гвоздики, у карманов и в конце швов, и толстый свитер, какие носят моряки.

Парашютист был в брюках из офицерского сукна, спадавших на начищенные до блеска американские ботинки, в узкой клетчатой куртке и широкополой фетровой шляпе, сдвинутой на правое ухо. Одна перчатка с кожаным низом была натянута на руку, другую, сложенную пополам, он держал в руке.

Шарбен облачился в строгий темный костюм, взятый, видно, напрокат у приятеля, не так щедро одаренного природой, как он сам. Рукава в плечах трещали по швам, а петли пиджака пытались вырвать пуговицы с мясом. Между брюками и белыми короткими носками виднелась полоска поросшего волосами тела. Новенькие спортивные ботинки дополняли костюм.

Рыжий неслышно ступал на мягких толстых подошвах. Костюм его состоял из узеньких черных брюк и черного джемпера с двумя огромными желтыми полосами, перерезавшими даже рукава. Шею подпирал большущий клетчатый воротник ковбойки.

Поскольку пальто и плащи, которые они носили каждый день, казались им недостойными этих парадных костюмов, парни скромно сложили их подкладкой вверх и перекинули на руку.

Все они хотя и наскоро, но чисто побрились, расплывавшиеся в улыбке лица покраснели и были все в порезах, кое-где залепленных папиросной бумагой и наспех припудренных.

Ребята снисходительно позволяли Ла Сурсу любоваться собой, принимая наиболее выигрышные позы.

Делегат пробормотал сквозь зубы:

— Нечего и думать, что мы пройдем незамеченными…

Он подступился было к Жако:

— Послушай, ты не мог бы снять кашне и спрятать его в карман?

— Шутишь!

— Ну, ладно.

Ла Суре вытащил зажигалку. Он совсем позабыл о сигарете, и она успела потухнуть.

* * *

Во дворе, где стояло множество машин, Ла Суре задержался. Парни окружили его. Депутаты парламента, секретари, служащие торопливо проходили по тротуару, искоса бро сая на них любопытные взгляды. Делегат стал считать по пальцам.

— Превосходно. Нам осталось только побывать в парламентских группах социалистов и РПФ. Хотя Паланки из РПФ пригласил нас к себе домой. Он живет на набережной, у моста Гренель. А после этого можно будет возвращаться домой.

Вдруг Жако побледнел. Он взволнованно окликнул Шарбена:

— Шарбен! Шарбен!

— Что случилось?

— У тебя дырка на брюках, на самом заду.

— Что?!

— Дырка, говорю, у тебя на заднице. Факт!

Шарбен, подняв глаза к небу, провел руками по брюкам, нащупал справа дырку и засунул в нее целых два пальца.

— Скажи, это очень заметно? — трагическим тоном спросил он.

— Я думаю!

Все ребята продефилировали мимо, чтобы собственными глазами судить о размерах несчастья, постигшего приятеля. Шарбен, прикрыв рукой злополучное место, заявил делегату:

— Я не могу идти с вами.

— Почему это? — возмутился Ла Суре.

— У меня дырка на брюках сзади, — жалобно сказал Шарбен.

— Велика беда, подумаешь!

— Нет, я не пойду с вами. Хорош я буду с дырой на заднице!

— Тебе не следует поворачиваться спиной, вот и все.