Гиблая слобода - [76]

— Вытаскивай руку, черт возьми, и вставай! — крикнул? Како.

— Оставь меня! Не трогай, мне больно! Пошевелиться не могу! — простонал Клод.

Он уже не заикался. Жако даже вздрогнул от неожиданности.

В доске, приставленной к наличнику двери, торчал длинный гвоздь. На его конец и напоролся рукой Клод, когда балка, как таран, ударилась о доску.

Теперь правая рука Клода была одновременно пригвождена и к балке и к доске. Жако все еще никак не мог понять, что произошло.

— Я рукой шевельнуть не могу, — жаловался Клод. — Ее зажало между балкой и доской. Ой! Больно, не трогай балку, ты тащишь с ней мою руку, раздираешь ее, кости ломаешь. Брось, Жако! Брось, оставь меня!

Жако встал на колени, ощупал доску, заглянул под нее и наконец заметил шляпку гвоздя. Он встал и провел рукой по лбу. А Клод все продолжал говорить, говорить без умолку, ничуть не заикаясь:

— …У меня больше нет руки. Но как же это случилось?

Ничего не понимаю, черт возьми, зачем только я сюда пришел, черт подери!

Жако наклонился к его уху:

— Послушай меня, Клод.

— Нет!

— Послушай же меня, Клод, ты соберешься…

— Нет, говорят тебе!

— Послушай меня. Ты соберешься с духом. Стиснешь зубы на одну только минутку. Это пустяки.

— Нет, говорят тебе! Ты ведь не глухой! Я подыхаю, понимаешь ты или нет?

— Послушай, Клод, подумай о стройке…

— Что ты там мелешь…

— Говорят тебе, сейчас не время затевать истории. Не время будоражить людей. Подумай о забастовке, подумай о строительстве… подумай о ребятах, черт возьми!

Клод наконец замолчал.

— Клод, ты стиснешь на минутку зубы и закроешь глаза.

— Ладно, только поскорей, делай поскорей!

Жако выпрямился и заговорил спокойно, словно рассказывал занимательную историю. Вспомнил об утреннем выступлении женщины — депутата. Не переставая говорить, схватил руками доску в том месте, где была шляпка гвоздя, и потянул сперва тихонько, потом все сильнее и сильнее. Но тут все пришло в движение: доска, балка и рука Клода. Несчастный взвыл.

— …и потом она сказала — это я про депутата, — что все парни с других строек следят за нашей борьбой…

Жако встал, обошел вокруг балки и, подойдя к окну, взглянул на стоявшего на коленях Клода: рука его была зажата между балкой и доской, образовавшими букву «Т».

Вдруг он услышал снизу крики ребят, которые устанавливали лебедку.

Жако взглянул в окно и сердито заорал:, — Уж и подождать не можете!

И опять зашагал вдоль балки по другую сторону от Клода.

— До чего же здорово работать вот так, без хозяина! Похоже, что мы работаем на себя. Да, и в тот день, когда мы сможем работать только на себя..

Жако незаметно подбирался к доске.

— …Благодаря этой забастовке я понял, как можно работать, когда работаешь не на хозяев, а на себя.

Он сразу умолк, нацелился и изо всех сил ударил ногой по доске. Клод испустил протяжный стон. Доска отъехала от балки на добрый сантиметр.

— Валяй, Жако, не дрейфь! Валяй дальше! — крикнул Клод.

Тогда Жако сжал кулаки, стиснул зубы и, задержав дыхание, принялся колотить ногой по доске. После пятого удара она оторвалась от балки.

Клод был отброшен назад. Он лежал теперь на спине, раскинув руки, как распятый, ноги его нервно подергивались.

Доска валялась на цементном полу. Рука Клода была вытянута и по — прежнему пригвождена к ней. Пальцы были растопырены, И посередине ладони, точно, острие кинжала, блестел конец гвоздя.

Жако упал на колени. С бесконечными предосторожностями он взял Клода одной рукой за запястье, а другой за указательный палец и потянул.

— Нет, Жако, не трогай! — крикнул Клод. — Оставь меня! Понял? Я сам.

Жако отодвинулся. Клод по — прежнему не открывал глаз. Нос его блестел от пота. Парень шумно выдохнул воздух, как это делают боксеры, сжимая зубами назубник. Около ушей выступили, заходили желваки. Нижняя губа выпятилась и закрыла верхнюю. Пальцы на пригвожденной руке стали по очереди сгибаться, не переставая дрожать: сперва большой палец, за ним указательный, средний, безымянный и мизинец. Вдруг Клод сразу все их разжал, и рука продвинулась на сантиметр вдоль гвоздя. Клод с полминуты лежал в полной неподвижности, вытянув растопыренные пальцы. Потом большой палец задрожал и начал сгибаться, за ним остальные: указательный, средний, безымянный и мизинец. Кончик среднего пальца дотронулся до гвоздя и тихонько ощупал его, словно лаская. Клод вздохнул. Жако посмотрел на его лицо. Оно все было покрыто потом, но не обычным потом, равномерно растекающимся по коже… У каждой поры висела капелька, и казалось, все лицо усеяно прозрачными бородавками. Клод опять шумно задышал носом. Зубы скрипнули. Мышцы шеи напряглись, словно натянутые канаты.

Тут Клод сделал всего лишь одно движение.

Всего лишь одно движение, но в нем участвовали пальцы, вся кисть, рука и даже плечо. Одним движением он освободил руку, и доска ударилась о цементный пол. И тем же движением, вернее, продолжая его, он вскочил на ноги без помощи левой руки. Одним лишь движением мускулов шеи и спины.

Встав, он перегнулся пополам, положил правую руку с растопыренными пальцами на левую и открыл глаза.

Как раз посередине ладони правой руки виднелась маленькая красная дырочка. Совсем круглая. Совсем сухая. Клод пристально посмотрел на свою правую руку и увидел, как на ней выступила капля крови. Тут он побледнел.