Гибель Византии - [127]

— Останься с царем, — сказал врач Иоанну, — а я пойду, увы, я бессилен. Медицина не может помочь ему. Припадки эти будут возвращаться время от времени. Один Бог может избавить от них царя.

— Иди, — сказал евнух Иоанн.

Через четверть часа Михаил очнулся. Он провел рукой по лицу и попросил пить.

— Его нет? — спросил царь.

— Кого? Я один здесь с тобой, державный царь, — ответил евнух.

— Я спрашиваю про Романа.

— Какого Романа?

— Царя Романа.

— Царь Роман давно покоится в земле, а душа его в раю.

— Уверен ли ты, что он не может подняться из могилы и прийти сюда?

— Уверен, царь.

— Однако же, он приходил.

— Должно быть, это приснилось тебе.

— Может быть, и правда, приснилось. Удались, Иоанн; я хочу остаться один.

Евнух поклонился и вышел, приказав двум служителям быть в соседней комнате и, в случае чего, сейчас же позвать его.

Оставшись один, Михаил старался припомнить, что с ним было. Действительно ли приходил Роман, или это было видение? Мертвецы встают иногда из гроба, но тогда его видели бы другие, видел бы брат Иоанн. Скорее это видение. Оно не могло явиться так, само по себе; очевидно, оно послано Богом за его грехи. Да, он согрешил. Он соблазнился чужою женой, и, к тому же, супругой боговенчанного царя, он осквернил его ложе, а потом, разве Роман умер естественною смертью? Но, ведь, миропомазание смыло с него все, даже самые тяжкие грехи. Так говорят. Возможно ли это? «Я грешен, — решил он, — надо искупить свой грех постом и молитвою. Но, кроме того, я, должно быть, болен, я, кажется, лишился чувств, я помню, как Роман хотел задушить меня, а потом… что было потом? Как очутился я здесь?»

— Эй, кто там? Подите сюда, — крикнул Михаил.

Вошел слуга.

— Позовите Актуария.

Врач вошел в царскую спальню.

— Скажи, что было со мною? — спросил Михаил.

— Болезненный припадок, державный царь, — ответил Актуарий.

— Какая тому причина?

— Причины болезни весьма различны; когда является какое-нибудь нарушение в составе крови, желчи или других соков, это нарушение влечет за собою болезненное состояние всего тела.

— Не читай мне лекции, а скажи, отчего я заболел. Не бойся, я за откровенность не рассержусь.

— Прости, великий царь, причина твоей болезни неизвестна. Не в теле кроется причина, не в крови, не в костях…

— А в чем же?

— Есть болезни души, это болезни невещественные…

— Так и у меня больна душа, по твоему мнению?

— Полагаю, что так, державный царь.

— Какое же ты можешь дать лекарство?

— Царь, я затрудняюсь…

— Говори откровенно, не бойся.

— Скажу прямо царь: я не знаю средства, которое могло бы облегчить тебя. Проси помощи у Бога.

— Хорошо, Актуарий, иди, ты мне больше не нужен.

Актуарий поцеловал его пурпурную туфлю и вышел из спальни.

Теперь все было ясно. Видение и припадок — это одно и то же, это — кара Божия.

Весть о событии, случившемся во время торжественного собрания, быстро долетела до гинекея. Зоя поспешила увидеть Михаила и, нарушая этикет, без доклада вошла в императорскую спальню как раз в то время, когда выходил Актуарий.

— Что с тобою, Михаил? Ты заболел, — участливо спросила она, подходя к его изголовью.

— Заболел, — сухо ответил царь, не глядя на Зою.

— Не голова ли у тебя болит?

— Нет, у меня болит душа.

— Если душа, так я утешу тебя.

Царица наклонилась и хотела поцеловать его.

Михаил приподнялся на кровати.

— Нет, не целуй, твои поцелуи ядовиты. Вспомни, что они сделали.

— Что же они сделали? Думаю, они доставляли тебе удовольствие.

— Ты ввела меня в грех, ты соблазнила меня, ты… ты во всем виновата.

— Полно, Михаил, успокойся. Дай я прилягу к тебе… Моя ласка успокоит тебя.

— Как, на этом ложе? Оно осквернено тобою и мною, оно нечисто, а ты хочешь еще больше осквернить его.

Михаил вспомнил, что он лежит на кровати царя Романа, и вскочил точно ужаленный. Он хлопнул в ладоши.

— Возьмите сейчас же эту кровать, — сказал он вошедшему слуге, и сожгите ее.

Слуги вынесли кровать.

Зоя опять подошла к Михаилу; она не понимала его чувства и, взяв его за руки, поцеловала в губы.

— Ищи утешения в моих объятиях, — нежно прошептала она.

Михаил стер рукою след ее поцелуя и сказал раздраженным тоном:

— Как тебе не стыдно, Зоя? Тебе пятьдесят лет, а ты все еще думаешь о наслаждениях. Тебе надо замаливать свои грехи, а ты, вместо этого, расточаешь грешные поцелуи.

— Нет греха целовать мужа, и я не так стара. Давно ли ты говорил, что в любовных делах я превосхожу молодых? Неблагодарный! Ты забываешь, что всем обязан мне. Кто возвел тебя на престол?

Зоя заплакала.

— Я не желаю огорчать тебя, царица, я забочусь только о твоей и своей душе.

— Нет, ты оскорбляешь меня, ты говоришь, что я стара. Посмей еще сказать, что я некрасива! На, смотри, стара ли я!

Быстрым движением царица раскрыла платье на груди.

— Бесстыдница, — закричал Михаил, — не обнажай своего позорного тела! Уходи отсюда, вон сейчас же!

Зоя ушла, глубоко оскорбленная. Долго плакала она в своей спальне. Определенно над ней тяготело проклятие. Второй муж отвергал ее ласки точно так же, как первый.

В это время на площади перед дворцом стояла Анастасо. Ей сообщили будто после торжественного приема царь переселится из Большого дворца в Магнаврский, и ей хотелось еще раз посмотреть на нового самодержца. Она любовалась уже его красотою, когда он ехал в св. Софию верхом на белом коне. Но надежда ее была обманута, и Анастасо ушла. Ей не удалось даже посмотреть на того, кто теперь был недостижим для нее и кого еще так недавно она держала в своих объятиях.