Гибель Светлейшего - [65]
И катюшинцы дрогнули. С грохотом, подпрыгивая на ухабах, уносились тачанки, посылая последние пулеметные очереди. И только небольшая кучка бойцов во главе с рыжеволосым командиром на великолепной вороной лошади яростно бросалась в третью атаку, стремясь пробиться к машинам командарма.
И увидев рыжеволосого всадника, Потемкин, прячась под автомобиль, закричал не своим голосом:
— Катюша! Это Катюша!
Не принесло счастья атаманше седьмое число! Последнюю атаку отбили красные кавалеристы. И тогда повернули коней катюшинцы, спасая свою жизнь. В погоню за Катюшей ринулись горячие всадники, искавшие чести захватить живьем неуловимую атаманшу или острой саблей отсечь ее золотую голову.
Легко несет вороной конь Катюшу. Восемь всадников мчатся следом. И смотрит командарм жадным и тревожным взглядом охотника: уйдет, уйдет гадюка!
Евстафий Павлович видит наметанным глазом: ни за что не догонят чистокровного вороного жеребца заморенные кавалерийские лошади. То же видит и понимает Забира. И вот уже ноги его в стременах, и острые колесики шпор режут бока лошади, и не замечает ничего командир взвода, кроме вороного коня, уходящего от красных всадников.
Стрелою, пущенной из лука, летит Светлейший, и несется перед ним золотоволосая всадница, чувствуя спиной холод и смерть.
Где-то позади остались преследователи, и только два коня, серебристо-белый и вороной, борются в последнем состязании. С каждой минутой укорачивается расстояние между всадниками, и уже чувствует Забира приближение того сладостного мгновения, когда нужно занести руку и наотмашь рубануть по врагу.
Командарм наводит бинокль. Командарм видит, как разлетаются всадники, обменявшись первыми ударами клинков, и как белый конь, описывая полукруг, вновь мчится наперерез вороному.
Багровый туман застилает Катюшины глаза. В этом тумане, сияя ослепительной красотой, возникает сказочным видением Светлейший, несущий ненавистного всадника в черной кавказской бурке.
Сквозь цейсовские стекла видит командарм, как сплеча рубит Забира золотую голову. Уже нет Катюши на вороном коне, и мчится вороной по степи, преследуемый белым. Светлеет лицо командарма. И вновь темнеет. Поспешно крутит он колесико бинокля, не веря немецким стеклам и собственным глазам. Снова Катюша сидит на коне, и уже плохо командиру Забире, не разгадавшему хитрость цирковой наездницы, ловко нырнувшей во время удара под брюхо лошади.
От верной гибели уносит Забиру Светлейший, спасая в третий раз ему жизнь. И опять описывает белый конь полукруг, и снова рубит Забира сплеча атаманшу.
Командарм наводит бинокль. В голубых просторах горизонта ведут поединок два всадника, и, чтобы не обидеть бойца революции, сражающегося с бабой, никто не спешит ему на помощь.
Жаркий ветер развевает золотые кудри женщины. Горячий пот струится по рябому лицу. Хочет разорваться сердце, охваченное гибельным восторгом. И синее небо уже кажется хрустальным куполом волшебного цирка, где миллионы невидимых зрителей следят за наездницей исполняющей смертельный номер. И Забира, ненавистный Забира, кажется не врагом, а простым партнером. Сверкающий клинок его, занесенный над головой, не страшит Катюшу.
…Вороной конь без всадника легко несется по степи. Красные бойцы мчатся к Забире. Командарм опускает удовлетворенно бинокль. Все кончено, Катюша спела свою лебединую песню. На выжженной солнцем траве валяется ее золотая голова, снятая точной рукой мастера рубки.
Гибель Светлейшего
Кавполк ушел добивать остатки Катюшиного войска, а Забира, по приказанию командира, остался при штабе с полувзводом кавалерии. Командарм, желая придать особую торжественность возвращению Светлейшего в Эранию и подчеркнуть в глазах красноармейцев заслуги Евстафия Павловича, распорядился отправить знаменитого жеребца до места назначения в сопровождении почетной охраны. Возможно, у командарма было еще и другое соображение, продиктованное чувством осторожности: путь до Эрании лежал через неспокойный район.
— Командир второго взвода товарищ Забира, — сказал командарм и приложил пальцы к шлему. — Трудовая Советская республика доверяет вам, герою Красной Армии, доставить Светлейшего в Эранию. Назначаю вас начальником эскорта.
— Есть, товарищ командарм!
Последнее ослушание Забиры, бросившегося после речи командарма в погоню за Катюшей на Светлейшем, было предано забвению. Ни одного слова порицания не услышал Забира. Командарм умел понимать бойцов. Высокая боевая награда ожидала героя, отсекшего голову неуловимой атаманше. Вороного коня Катюши получил Забира взамен Светлейшего.
Коневод просветлел лицом, когда Забира сам подвел ему серебристо-белого жеребца. Евстафий Павлович легко вскочил в седло. И они поскакали рядом, два недавних врага. — бородатый коневод Пряхин и командир взвода Остап Забира. Следом за ними скакал Потемкин на Ласточке.
Николай Николаевич, расставшись с Олегом, решил сопровождать коневода. Дорога в Эранию шла в южном направлении, и, следуя ею, Потемкин приближался к Крыму.
Стремясь поскорее достигнуть Эрании, кавалькада передвигалась с большой скоростью. За сутки всадники сделали добрую сотню верст и остановились на ночлег в. Ново-Алексеевке. Здесь три месяца назад коневод впервые догнал Забиру.
