Гибель советского ТВ - [80]

Приступ произошел неожиданно – как раз в последние недели Владимир Яковлевич особо не жаловался на сердце, можно даже сказать, что ему полегчало. Его больше мучила язва двенадцатиперстной кишки...»

Прощание с В. Ворошиловым прошло 13 марта там же, где и снимали его детища «Что? Где? Когда?» – в Охотничьем домике в Нескучном саду. Как писал в «Комсомольской правде» Я. Щедров:

«Эмоции на панихиде были такие, что игре и не снились. Слез не скрывал никто. Андрей Козлов рыдал, беседуя с журналистами. Проститься со своим крупье пришли все: и «старички» Нурали Латыпов, Валентина Голубева, Александр Друзь, Борис Бурда. И молодежь во главе с «бессмертным» уже Максимом Поташовым. Вместе с простыми москвичами сказать последнее прости Ворошилову шли его коллеги по цеху. Первыми приехали Леонид Якубович, Александр Любимов, Владимир Познер, Владимир Молчанов, Эдуард Сагалаев. Позже подтянулись Юрий Грымов, Игорь Кириллов, Сергей Супонев (погибнет спустя девять месяцев – 8 декабря 2001 года. – Ф. Р.), Иван Демидов, Александр Политковский, Анатолий Лысенко...

В Нескучном саду в этот день побывала практически вся в прошлом молодежная редакция Первого канала, те, кто сегодня составляет цвет и гордость первых четырех телекнопок. Из-за огромного количества желающих попрощаться с Владимиром Яковлевичем панихида затянулась на пять с половиной часов...

В народе говорили о том, как не находил себе места Ворошилов накануне смерти от сердечного приступа: ходил, принимался писать, брался за книгу. Как загодя обзванивал знатоков – просто так, поговорить «за жизнь». Что с несентиментальным по природе Ворошиловым вообще-то случалось нечасто. «Прощался он с нами, а мы и не поняли», – говорят сегодня знатоки...

Когда тело Ворошилова выносили, как по заказу выглянуло солнце. Державшаяся до последнего супруга, коллега и соредактор программы Наталья Стеценко разрыдалась, не скрывая слез.

Похоронен Владимир Яковлевич на Ваганьковском кладбище».

7 июня 2003 года на могиле В. Ворошилова был открыт памятник: каменный черный куб (гранит привезли из Карелии) на столе, поделенном на секторы, ниже – строгие золотые буквы «Владимир Ворошилов». Автор памятника Никита Шангин рассказал следующее: «Поначалу в голове крутились совы, очки, рулетки, но все это казалось банальным. Хотелось придумать что-то лаконичное и мудрое, как японские хокку, которые так любил Ворошилов. Я предложил друзьям-знатокам поиграть в любимую нашу игру «ассоциации», и Саша Бялко выпалил: «Черный ящик». Действительно, лучше всего Ворошилов ассоциируется с черным ящиком, загадочным, внутри которого – тайна».

Юрий Сенкевич

Юрий Сенкевич родился 4 марта 1937 года в монгольском городе Баин-Тумен, где его отец Александр Осипович и мать Анна Куприянова работали после окончания Военно-медицинской академии в качестве врача и медсестры в советской воинской части. Однако о своей родине Юрий мало что мог рассказать: ему исполнилось всего два года, когда его родители покинули Монголию и вернулись в Советский Союз. С тех пор в Баин-Тумене Сенкевич никогда не был, хотя и слыл знаменитым путешественником. Почему так случилось, неизвестно: может быть, не было времени, а может, слишком короткий отрезок времени длилось его пребывание там, и потому ощущение ностальгии те места у него не вызывали.

В среднюю школу Юрий пошел в 44-м. Это была знаменитая ленинградская мужская школа №107 на улице Выборгской возле Финляндского вокзала. Учился Юрий хорошо и ко дню окончания школы по поводу будущей профессии не сомневался – только военная медицина. Ведь в его роду не только родители были медиками, но и дедушка по матери Алексей Мачульский, который окончил все ту же Военно-медицинскую академию. Поэтому, когда Юрий распрощался в 1954 году со школой, он подал документы в ту же академию. И был принят с первого же захода. Стоит отметить, что, кроме сложных предметов, которые преподавались в академии – биохимия, коллоидная химия, анатомия, – ее слушатели первое время находились на казарменном положении. Однако перед Юрием проблема дисциплины никогда не стояла: он с детства был приучен к порядку, поэтому все тяготы и лишения воинской службы переносил стоически. Хотя и накладки иной раз случались. К примеру, однажды ему пришлось провести пару суток на гауптвахте за какое-то правонарушение.

Академию Сенкевич окончил в 1960 году и был направлен на работу начальником медицинского пункта войсковой части в районе Бологого. Однако пребыванием там Сенкевич вскоре стал тяготиться: он еще в академии начал заниматься научной работой, мечтал продолжать ее и после, но служба в Бологом такой возможности его лишала. Он буквально исписал кипу бумаг, где просил разрешить ему перевестись в космическую медицину (тогда эта наука делала первые шаги), но ему каждый раз отказывали. Но надо было знать Сенкевича: уж если он чего-то хотел, то обязательно своего добивался. В итоге в 1962 году его просьбу все-таки удовлетворяют, и он оказывается в Москве, в Институте авиационной и космической медицины. Там ему поручают одно из направлений – поведение организма в условиях длительной невесомости. Два года спустя вся лаборатория, в которой работал Сенкевич, во главе с ее руководителем Леонидом Какуриным была переведена на новое место, которое впоследствии стало называться Институтом медико-биологических проблем.