Гибель синего орла - [12]

Где же чертово устье?

Волны с минуту на минуту грозят разбить вельбот о песчаное дно.

И вдруг вдали блеснула серебристая змейка реки. Вливаясь в море, светлая струя пресной воды теряется в пене прибоя. Зеленоватый цвет морской воды и снежная белизна пены отмечают глубокую воду фарватера. Вцепившись в румпель, направляю вельбот туда, где пена волн ослепительной белизны.

Взмахнув белыми крыльями парусов, «Витязь» устремляется к бурунам. Большая океанская волна настигает нас и, высоко подняв, несет в кипящий котел. Словно во сне вижу яркий ковер тундры и песчаный берег, освещенный солнцем. Смерч воды и пены обрушивается на вельбот, голубоватый свод смыкается над головами, и мы принимаем морское крещение.

Вельбот выдержал натиск воды и, проскользнув опасное место, выходит на глубокую воду фарватера. Теперь океанская зыбь плавно качает суденышко. Рев бурунов утих, и рокот берегового прибоя переливается приятной музыкой.

Пинэтаун убирает паруса, и «Витязь» тихо пристает к песчаной отмели в глубокой лагуне речного устья. Наше плавание успешно окончилось.

Юноша спрыгивает на пустой пляж, опускается на колени и с тихим смехом сгребает горсть горячего песка. Закрепив якорь в плавнике, отправляемся к песчаному валу древней морской террасы. Этот вал бесконечной насыпью тянется по берегу, отмечая место, где море находилось в недавнем прошлом.

Хорошо шагать по твердой земле. С вершины песчаной гряды открывается необозримая озерная равнина тундры. Река Белых Гусей извивается между озерами, образуя длинные крутые петли. Сближаясь, изгибы русла почти касаются друг друга.

Ни один дымок, ни одна яранга не оживляют картины плоской мшистой тундры. Лишь на озерах плавают табуны дикой птицы. Мы достигли почти необитаемой части полярного побережья Западной тундры между Алазеей и Колымой.

— Смотри… Там лагерь пастухов.

Пинэтаун указывает на юг. Но и в бинокль я не вижу признаков жилья. Лишь большие озера рассекают бесконечную зеленую равнину.

— Десять километров осталось; по речке, однако, тридцать будет, совсем кривая река.

Два других пастушеских лагеря находятся, по словам Пинэтауна, в двадцати километрах западнее реки Белых Гусей.

После утомительного морского путешествия лучше переночевать у подошвы песчаного вала и с утренним ветром отплыть вверх по реке — искать пастухов. На веслах подгоняем вельбот к песчаной насыпи и ставим палатку. Пинэтаун, захватив ружье, отправляется настрелять дичи к обеду.

Неподалеку гремят выстрелы, и вскоре молодой охотник появляется около палатки. Он кладет на песок крупную белую птицу с гусиным клювом и оранжевыми лапами. Лишь концы крыльев у нее угольно-черные.

— Хорошее чучело можно сделать… Трудно убить белого гуся… говорит юноша, поглаживая светлое, как у лебедя, оперение.

Много рассказов можно услышать в низовьях Колымы о белых гусях. Гнездятся они в тундрах Аляски и Канады, а осенью улетают в Берингово море. Старожилы оленеводческого совхоза уверяли, что белые гуси гнездятся не только в Америке. Теперь убеждаюсь в этом. Редкую птицу Пинэтаун убил в устье реки Белых Гусей. Очевидно, название свое река получила недаром.

Ветер внезапно стихает, и наступает штиль. С поверхности океана сбегают белые гребешки волн. В палатке душно. После бессонной ночи слипаются глаза. Распахнув палатку, располагаемся на спальных мешках. Одолевает сон — сразу проваливаюсь куда-то.

Глава 6. ТАЙФУН

Просыпаюсь от нестерпимой духоты: в ушах звенит, а голову словно стискивают железные обручи. В палатке жарко, как в печке. В полумраке слышатся тихие стоны Пинэтауна. Сон его неспокойный, тяжелый.

Что случилось, почему так темно и душно?

Поспешно откинув крышку футляра, смотрю на барометр. Ого! Стрелка показывает семьсот десять миллиметров. Невероятно! Такое низкое давление бывает лишь в Индийском океане перед тайфуном. Поверить прибору трудно.

Постукивание по зеркальному стеклу барометра не изменяет показаний стрелки: она вздрагивает и снова застывает в прежнем положении.

В тишине слабо плещется вода. Кажется, что играет она у самого входа в палатку. Выскакиваю наружу и вижу совсем близко море. Затопив берег и устье реки Белых Гусей, морская вода подбирается к песчаному валу, к палатке. Река вливается теперь в океан в двух шагах от нашего лагеря. «Витязь» покачивается рядом с палаткой, и просмоленный канат якоря отвесно спускается в глубину реки, поднятой морским наводнением.

Стоит полный штиль, вода отсвечивает полированной сталью. Солнце скрылось за тучами, и сумерки окутывают притихшую тундру.

Весь северный горизонт над морем закрывает темная стена грозовых облаков. Клубясь, они поднимаются высоко в небо и громоздятся в виде башен и гор. Розоватые отблески полуночного солнца окрашивают их вершины. Между облаками чернеют воздушные ямы и ущелья. Кажется, с неба рушатся в море снежные глыбы.

Бесшумное наступление океана пугает своей внезапностью. Бужу Пинэтауна. Юноша с удивлением и страхом смотрит на воду, подступившую к нашей палатке. Каждое лето он приходил с оленьими стадами на берега Полярного океана, но видеть или слышать о морских наводнениях ему не приходилось.