Гибель отложим на завтра. Дилогия - [60]

— Я знал, что Илирин — родина ядов, но предполагать такое! Да здесь становится страшно жить.

Вильдерин рассмеялся:

— Я дам тебе противоядие от зериуса. Тем более, ты его уже пробовал.

— Только не говори, что это та отвратная жидкость!

— Она самая. Это отвар корня древесного ласпериса, и если бы не он, ты не очнулся бы до следующего утра. Не волнуйся, его принимают по капле ежедневно, а эту каплю можно растворить в стакане воды. Ты даже не почувствуешь вкуса.

— Ты меня успокоил. А как здесь оказалась царица?

— Открыла дверь и вошла. Иногда она заглядывает ко мне. Сегодня появилась как раз в тот миг, когда ты падал.

— Вот ведь позор!

— Да успокойся наконец, Айн! Повелительница все понимает. Когда такое произошло со мной, именно она настояла, чтобы я принимал противоядие.

— Давно ты ее любовник? — нимало не стесняясь, спросил Аданэй, даже не попытавшись облечь свой вопрос в более дипломатичную форму.

Как и следовало ожидать, Вильдерин смущенно отвел взгляд, но все-таки ответил:

— Три года.

— Так тебе было всего шестнадцать? И как это произошло?

— Ну, однажды она позвала меня к себе…

— А до тебя? Был кто-то?

— Ну конечно, Айн. Она же царица. Многие… мечтают. До меня был наследник одного знатного рода. Но его, кажется, в Лесной Клык отправили.

— И за какие прегрешения?

— Не знаю. Но поговаривают, что все это — интриги Нирраса.

— Вот как. А что будет, если Ниррасу и ты чем-то не угодишь?

— Да чем я могу не угодить? От власти, как и от свободы, я далек. И хватит, Айн, не люблю это обсуждать.

— Я заметил.

— Вот и давай прекратим, — и Вильдерин сразу сменил тему: — На твоем месте я бы сейчас отдохнул, Айн. После отравления зериусом, знаешь ли, сон не повредит.

Аданэй решил последовать благоразумному совету, тем более, он и впрямь ощущал слабость и сонливость.

* * *

Проснулся он, когда солнце переползало с востока на запад, и на полу, возле окна, играли его рдяные отблески. Блаженно потянувшись, Аданэй с удовольствием обнаружил, что усталость прошла, голова больше не болела, а рассудок прояснился. Он приподнялся, сел, и тут же столкнулся с взглядом чьих-то круглых больших глаз. От неожиданности вздрогнул, но в следующий миг признал в этом детском лице с пухлыми губами Латтору — царевну. Девушка сидела на краю дивана и разглядывала Аданэя с наивным интересом. Он медленно, не отрывая глаз от царевны, опустил ноги на пол. Латтора, напротив, подобрав длинную юбку, забралась на диван, подогнула ноги под себя, и широко улыбнулась.

— Айн… — протянула.

— Здравствуй, царевна, — озадаченно откликнулся Аданэй.

— Я Латтора, — еще шире улыбнулась девушка, тыча себя пальцем в грудь.

— Я знаю. Что ты здесь делаешь?

— Ну, я была у мамы, но к ней пришел Аххарит, и я ушла.

— Кто это — Аххарит?

— Он рыжий. Рыжий-рыжий, как лисичка, — хихикнула царевна.

— Да, но кто он? — переспросил Аданэй. Он понимал, что важно как можно больше узнать о людях, окружающих царицу: тут любые сведения могли пригодиться.

— Ну, он бастард Хаттейтина.

— Так. Подожди. А кто такой Хаттейтин?

— Он… ну, он раньше был кайнисом — помощником военачальника, — но потом мама его прогнала. Она его не любит.

— Почему?

— Не знаю, — рассеянно протянула Латтора. — Наверное, он злой и некрасивый, поэтому.

— А зачем его бастард пришел к царице?

— Тоже не знаю. И не спрашивай меня о таких скучных вещах! — девчонка поморщилась.

— Извини. Но, царевна, наверное, ты пришла сюда не просто так? Я что-то могу для тебя сделать?

— Ой! Да чего ты можешь сделать? Ни-че-го. Я просто так пришла. Шла, шла — и зашла. Поболтать с Вильдерином. А тут не он, а ты. Я уже долго здесь сижу.

— Зачем?

— На тебя смотрю, — хихикнула она. — У тебя, когда глаза закрыты, ресницы забавно дергаются.

Аданэй не нашелся, что ответить, а царевна повторила:

— Очень забавно.

— Не думаю, — немного резко отозвался он и, поднявшись, отошел к окну.

Девчонка тут же вскочила следом и подбежала к нему.

— А ты и не должен думать, ты же в рабстве, забыл? А я — царевна. Я буду за всех думать.

«Было бы чем», — мысленно усмехнулся Аданэй.

— Когда-нибудь я стану царицей! — продолжила Латтора. — И знаешь, что я тогда сделаю? Я тебя оцарю!

— Что-что ты сделаешь?

— Оцарю! Ну… — она хихикнула. — Оцарю-одарю — смешно ведь!

— Наверное… — пробормотал Аданэй, все больше поражаясь ее поведению.

— А знаешь, почему оцарю? — Латтора склонила голову набок, отчего напомнила Аданэю глупого цыпленка. — Потому что стану царицей. Разгоню нудных советников и заведу много любовников. Ты тоже будешь в их числе.

— Я польщен, — Аданэй отвернулся, чтобы скрыть усмешку.

— Конечно, ты должен быть польщен. Я бы и Вильдерина взяла в любовники, но он моей маме принадлежит. Но знаешь, что я еще сделаю? Первым делом прикажу казнить ее! — во взгляде Латторы вспыхнула злость.

Аданэй чуть не поперхнулся:

— Кого? Царицу?

— Да ты что! Как ты можешь думать такие глупые мысли?! — царевна негодующе всплеснула руками. — Ее — это Аззиру!

Аданэй оживился. Кто-кто, а уж загадочная дочь Гиллары и все, что с ней связано, интересовало его сильно. Выходит, не зря здесь появилась Латтора со своими бреднями.

— Кто такая Аззира?

— О, она чудовище! Нет, правда, она ведьма, — Латтора подвинулась ближе к Аданэю и понизила голос. Теперь в ее глазах отразился страх. — Ты ее не знаешь, Айн, тебе повезло. Она проклята всеми-всеми Богами. Такого злобного существа нигде в мире нет! А еще я сама слышала, как она говорила с духами мертвых мертвецов! А еще, когда я была маленькая, она жила здесь и всегда меня пугала, а потом смеялась. А я боялась пожаловаться взрослым, потому что она бы меня убила. Но, — Латтора огляделась, — не будем о ней к ночи.