Гибель красных моисеев. Начало террора, 1918 год - [8]
10 (22) апреля 1870 года в Симбирске, в семье инспектора народных училищ Ильи Николаевича Ульянова и Марии Александровны, в девичестве Бланк, родился Владимир Ильич Ленин.
Директором гимназии, в которой учился В.И. Ленин, был Ф.И. Керенский, отец будущего главы Временного правительства.
Сам же Александр Федорович Керенский родился 22 апреля (4 мая) 1881 года в семье, как мы сказали, директора мужской классической гимназии Федора Михайловича Керенского и Надежды Александровны, в девичестве Адлер.
Если рожденный десятилетие спустя после В.И. Ленина А.Ф. Керенский по интеллекту и уступал своему гимназическому преемнику, то в ненависти к России вполне мог, на наш взгляд, соперничать с ним.
Ну а в Ошмянском уезде десятилетие спустя после Ф.Э. Дзержинского родился будущий маршал Польши — Иосиф Пилсудский. И они с палачом № 1 — тоже из одной гимназии…
И вот и спрашивается: откуда, не из сатанинской ли русофобии, обуревающей дворянство и «прогрессивную интеллигенцию» Российской империи, и явились на склоне XIX века эти двуединые враги России?
Нет…
Ленин и Керенский, Дзержинский и Пилсудский не дублировали друг друга, не дополняли, они перекрывали своей разнознаковой ненавистью все пространство русской общественной жизни.
В 1920 году, когда Пилсудский повел польские войска на Киев, его интересы столкнулись с интересами Дзержинского, назначенного главою будущей большевизированной Польши, однако столкновение это, как и столкновение Ленина с Керенским, чисто внешнее.
Подтверждая, что русофобия для него осталась выше классовой ненависти, Дзержинский отмечал: «Еще мальчиком я мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей»…
Как раз в те годы, когда Дзержинского одолевали подобные мечты, умер отец, и мать начала учить Феликса читать по-еврейски.
Официальная научная биография Феликса Эдмундовича Дзержинского, выпущенная в 1977 году издательством политической литературы, никак не комментирует этот факт и вообще, кажется, даже и не упоминает о том, что Дзержинский при всех своих талантах владел еще и еврейским языком. Между тем факт этот важен не только для понимания некоторых моментов в чекистской биографии Феликса Эдмундовича, но и для представления, как шло духовное формирования «кровавого Феликса».
Надо сказать, что научиться читать по-еврейски тогда могли позволить себе далеко не все даже и ортодоксальные евреи. Карл Радек вспоминал потом: «Мы смеялись позже, что в правлении польской социал-демократии, в которой был целый ряд евреев, читать по-еврейски умел только Дзержинский, бывший польский дворянин и католик»>{15}.
Будущему начальнику ВЧК, когда он начал укреплять в себе злопамятное ожесточение еврейской грамотой, было семь лет.
Видимо, эти занятия так увлекли юного Феликса, что на другие предметы у него просто не оставалось сил. За неуспеваемость по русскому языку Дзержинский был оставлен в первом классе Виленской гимназии на второй год.
Вообще надо сказать, что ни талантами, ни способностями Дзержинский в гимназии не блистал. Поступивший в гимназию после Дзержинского будущий маршал Польши Иосиф Пилсудский отзывался о своем предшественнике как о серости и посредственности[6].
Хорошо успевал Феликс только по Закону Божьему. Впрочем, и здесь он брал не столько знаниями, сколько чувствами.
«Бог в сердце… — писал он тогда брату. — Если бы я когда-нибудь пришел к выводу, что Бога нет, то пустил бы себе пулю в лоб».
Этого обещания Дзержинский — увы! — не исполнил, хотя вскоре «вдруг понял, что Бога нет!».
Душевный переворот совершился в юном Феликсе после того, как знакомый ксендз категорически воспротивился его карьере католического священника. Со свойственной порывистой натуре последовательностью Дзержинский рассердился не только на ксендза, не желающего помогать ему, но и на Бога. Хотя и ксендзу он тоже отомстил. Причем отомстил с такой изуверской изобретательностью, которую трудно было и предположить в столь юном существе.
Дзержинский, как будто ничего не произошло, по-прежнему подбегал к ксендзу, едва тот появлялся в гимназии. Но, испрашивая у него духовного совета, незаметно подкладывал в калоши духовника записочки своей подружке из женской гимназии, где ксендз также преподавал Закон Божий.
О том, что ксендз бегает у него на посылках, пылкий Феликс поведал своим друзьям, и это возмутило всю гимназию, но скандал замяли. Так и так выходило, что Дзержинский прав, и ксендз действительно был почтальоном юных любовников.
Впрочем, гимназию юный Феликс все равно не закончил. В 1896 году, осерчав на учителя немецкого языка, поставившего плохую отметку, Дзержинский прилюдно влепил ему пощечину[7].
Надо сказать, что не знающая моральных преград предприимчивость местечкового обитателя как-то странно совмещалась в Дзержинском с высокомерием польского шляхтича, не желающего задумываться о последствиях своих действий.
Политиздатовская биография Дзержинского, рассказывая об эпизоде исключения Дзержинского из гимназии, как раз и подчеркивает это свойство его характера.
«Твердо решив добровольно оставить гимназию, Феликс зашел однажды в учительскую и открыто выступил с резкой критикой одного из наиболее ненавистных, реакционных педагогов — шовиниста Мазикова по прозвищу Рак. Дзержинский смело высказал ошеломленным учителям свои взгляды на постановку воспитания, а вернувшись домой, поделился об этом с близкими, чувствуя удовлетворение от выполненного им долга»
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
Исторический роман известного петербургского писателя Николая Коняева воскрешает события трёхсотлетней давности — время церковного раскола. Автор исследует истинные причины этой национальной трагедии, разрушает стереотипы, навязанные идеологией прошлых лет.Книга Н. Коняева, являясь результатом тщательного изучения архивных документов, представляет собой редкий пример живо написанной, увлекательной и одновременно познавательной исторической хроники.
Золото и драгоцѣнные камни у насъ есть въ несмѣтном количествѣ; надо объявить на нихъ монополiю государства.
В монографии на основе многочисленных документальных и мемуарных материалов исследуется критический период американской истории - переход от изоляционизма 30-х годов к глобальной вовлеченности, характерной для современной Америки. В центре повествования - крупнейший политический лидер США в XX веке - президент Франклин Рузвельт, целенаправленно приведший свою страну с периферии мировой политики в ее эпицентр. Это вторая книга в серии политических портретов президентов. Книга рассчитана на преподавателей и студентов исторических факультетов и широкий круг читателей, интересующихся внешней политикой и историей США.
Игорь Прокопенко в своей новой книге обращается к неизвестным страницам русской истории во всех её аспектах – от культуры до рациона наших предков. Почему то, что сейчас считается изысканными деликатесами, в Древней Руси было блюдами рядовой трапезы? Что ищут американские олигархи в Сибири? Станет ли Россия зоной экологического благоденствия в погибающем мире?
Настоящая книга содержит документы и материалы по восстанию киргиз летом 1916 г., восставших вместе с другими народами Средней Азии против царизма. Документы в основном взяты из фондов ЦАУ АССР Киргизии и в значительной части публикуются впервые. Предисловие характеризует причины восстания и основные его моменты. В примечаниях приводятся конкректные сведения, дополняющие публикуемые документы. Документы и материалы, собранные Л. В. Лесной Под редакцией и с предисловием Т. Р. Рыскулова.
О строительстве, становлении и печальной участи Оренбургского Успенского женского монастыря рассказывает эта книга, адресованная тем, кто интересуется историей родного края и русского женского православия.
Кому не известно выражение «солдатская правда»? Последнюю зачастую противопоставляют «правде генеральской»: она, мол, куда более сурова и объективна, чем генеральская, формирующаяся в надежном блиндаже или служебном кабинете. Но Великая Отечественная война показала, что такое противопоставление весьма условно. Бытовой комфорт терял свои преимущества перед необходимостью для военачальников исполнять не только сугубо военные, но и политические функции, что в условиях советской действительности было фактором дополнительного риска.
Противостояние «сталинских соколов» и люфтваффе в первые годы Великой Отечественной войны полно трагизма. Что представляли собой советские ВВС и почему они оказались на грани разгрома? Как удалось переломить ситуацию и обрести господство в воздухе? Насколько преувеличена слава германских и преуменьшена слава советских асов? Ответы на эти вопросы дают уникальные архивные документы, использованные автором при подготовке настоящей книги.
Тема кладоискательства, а вместе с ней пираты, сундуки с несметными сокровищами и подземелья волнуют человечество еще со времен фараонов. Но сокровища Второй мировой – клады иного рода, хотя и здесь события разворачивались зачастую в глубоких подземельях, а методы добычи этих кладов сродни пиратским. Что таится до сих пор на дне альпийского озера Топлицзее? Куда исчез литерный поезд, везший из Будапешта золотые слитки и картины на миллионы долларов? Где хранится подлинное копье императора Оттона III? Суждено ли найти Янтарную комнату? Какие секретные грузы и куда вывозили подводные лодки Деница весной 1945 года? Эти и многие другие вопросы, заданные в книге, еще ждут ответов.
До сих пор историков волнуют многие обстоятельства двух громких операций советской разведки начала двадцатых годов — «Синдикат-2» и «Трест». Конечной их целью, по заявлению руководителей ОГПУ Ф. Дзержинского и В. Менжинского, было выявление и разгром антисоветских подпольных организаций на территории Советской России.Обе операции прошли успешно — в эмигрантские структуры были внедрены советские агенты, на территорию СССР, под предлогом важных встреч для продолжения борьбы был заманен и вскоре арестован видный деятель белой эмиграции Борис Савинков.