Гибель дракона - [9]

Переодевшись, Карпов хотел идти в штаб полка, но у дверей казармы его встретили комиссар и усатый лейтенант, еще мокрый и грязный.

Ветер разогнал тучи. Поток, недавно такой бурный и стремительный, убывал на глазах.

— Вот, товарищ Карпов, ваш командир роты.

— Лейтенант Самохвал, — отрекомендовался усатый, протягивая руку и внимательно оглядывая Карпова.

11

— Господи, пронеси... — трясущимися губами шептал Трюнин. Сдерживая дыхание, он долго лежал неподвижно, прислушивался. Все было тихо. Это несколько успокоило. — Господи, пронеси... — повторил он уже на распаханной полосе — рубеже России.

Знакомая падь. Теперь только бы добраться до Куриной головы — одинокого камня на краю болота. Там до поселка шесть километров, распадками можно дойти никем не замеченным. Капельки дождя упали на щеку. Трюнин вздрогнул. «Посильнее бы разошелся... смыл бы след... дай-то, господи!..» И, будто услышав горячую молитву Трюнина, хлынул короткий, но обильный дождь. Опять — от камня к камню, от куста к кусту. Опять: «Господи, пронеси!».

Что это впереди?.. Трюнин приник к земле. Куст шиповника? Но ведь еще вечером его не было! — в этом он мог поклясться. Решил взять чуть правее — «береженого бог бережет» — и торопливо пополз, выбираясь на склон соседней сопки. И опять ему померещился куст! Что это? Неужели же он незаметно вернулся на то же место? Нет. Куриная голова темнела слева. Откуда же этот куст? Сопка совсем голая... Назад! Хоть и зверь Семенов, да ведь не съест же, свой как-никак!.. Трюнин ящерицей развернулся и — замер. Сзади него, на том самом месте, где он был три-четыре минуты назад, темнел неподвижный куст шиповника! Трюнин метнулся влево — и там!.. Куст, чуть видимый на светлом фоне неба, слегка шевелил ветвями. «Без ветра?..» — в ужасе подумал Трюнин и вскочил, готовый бежать куда угодно.

— Лежать! — приказал спокойный голос сзади. — Не оборачиваться!

— Вот и все... вот и все... — шептал Трюнин. — Кончилось... кончилось... кончилось... О, господи!..

Через полчаса он уже давал показания. Торопясь выговориться, спасти себе жизнь, говорил все, что знал.

— Сап в болоте! Сам слышал... Японский капитан Казимура говорил! Ей-богу! Еще весной его туда напустили. А Семенов-атаман с крысами придумал. Они не простые, крысы-то! Не простые! — убеждал Трюнин, угодливо ловя взгляд пограничника. — С заразой они... Убей меня бог, с заразой! Не попусту же их япошки целую неделю ловили. Неделя ловли крыс была у них, ей-богу!..

12

— Итак, — озабоченно проговорил майор Сгибнев, — в ночь — тревога и марш. Триста километров! — он закусил губу. — А народ у нас почти весь новый. Командиры — молодежь. Своих солдат почти еще не знают. Дела предстоят нам с тобой невеселые...

Комиссар ответил:

— Что ж, на этом марше мы и сроднимся и с солдатами, и с командирами. Марш поможет нам создать как раз то целое, имя которому — полк. Будет трудно, не спорю. Но ведь и люди наши понимают: тяжело всей стране. И будут держаться стойко. Я верю.

Сгибнев мельком взглянул на него и зашагал по кабинету от двери к окну. «Характер! — думал он. — Можно подумать, что мой комиссар и в самом деле ничуть не волнуется. Люди, видишь ли, понимают... Люди людьми, а вести их — нам с тобой».

В дверь нерешительно постучали. Вошел Плотников — старший врач полка. Смущаясь, присел, когда Сгибнев предложил ему стул, и выжидательно переводил взгляд с командира на комиссара. Он страдал невероятной застенчивостью, и Сгибнева это нередко выводило из себя.

— Как вы думаете, товарищ военврач, — заговорил Подгалло, и Плотников поспешно встал. — Сидите! — Плотников вновь покорно опустился на стул. — Как вы думаете, чем можно объяснить такое массовое появление крыс в потоке?

— Нам известны случаи, товарищ комиссар, — Плотников поерзал на месте, вновь порываясь подняться, — когда наводнение вымывает с насиженных мест десятки тысяч грызунов. Они начинают переселение на новые места. Обычно с их пути бежит все живое... Грызуны в панике злобны и теряют чувство страха...

— Все это отвлеченно! — недовольно остановил его Сгибнев. — Комиссар спрашивает вас о данном конкретном случае.

— Это вопрос специального исследования. Я могу только предполагать.

— Что же вы предполагаете? — пристальный взгляд комиссара смущал врача, ему казалось, что Подгалло осуждает его, обвиняет в неспособности четко ответить на прямой вопрос.

— Я... Я, собственно говоря, не задумывался...

— Жаль, — бросил майор.

— Что? — обернулся к нему Плотников. — Ах, да! Действительно, жаль... — и мучительно, до слез покраснел.

— Да не краснейте! — сердито воскликнул Сгибнев. — Скажите, можно ли наловить большое количество крыс, заразить их и выпустить в наводнение?

— Конечно! — обрадовался Плотников. — Безусловно! Например, кормить крыс зараженными трупами животных. Или подсаживать к ним зараженных блох. Но это — теоретически... — Плотников торопился, словно боялся, что его перебьют. — А практически для этого нужны громадные средства и очень много людей, — он на минуту задумался, решая про себя, возможно ли практически проделать такое. Вспомнил лекции известного инфекциониста, но тот ничего не говорил об искусственном заражении. И кому это нужно! Тратить время, силы, средства — чего ради? И Плотников уверенно закончил: — Нет, такой эксперимент лишен смысла.