Гибель Царьграда - [2]
Но не разогнала, не отодвинула, и поверилось вдруг в страшное: это сам Господь, за грехи непоправимые вдруг отвернулся от Великого города, как когда-то от блистательного, многоголосого Вавилона...
До василевса доносили слова инока Геннадия, который по слухам уже несколько месяцев не выходил из своей монашеской кельи, пребывая в мосте и молитве, что нет будущего у государя и царства, предавшего веру отцов. Ему так же доносили слова мегадуки Луки, сказанные по поводу унии с латинянами, что, мол, лучше турецкая чалма, чем папская тиара. И вот пришла она — эта чалма, словно мегадука своими неразумными речами накликал на город беду, и под тысячами ног султанских рабов не стало видно земли, а вход в Золотой Рог перекрыли три сотни турецких кораблей...
Сейчас смиренный, будто бы и не говоривший своих роковых слов Лука стоял за спиной Константина вместе с императорским секретарём Георгием Сфарандзи и терпеливо ждал, пока василевс сам начнёт разговор. Но Константин, замерев в проёме высокого окна, не торопился повернуться к своим приближённым, уже предчувствуя, что новости, которые те принесли, увы, не обрадует его.
Имеющий глаза, да увидит: город не способен на длительное сопротивление, ибо какое может быть сопротивление, если жителей, способных держать оружие, осталось страшно мало, а под началом неразумного мегадуки всего лишь десяток боевых кораблей. Всё это уже знал василевс, и поэтому малодушно оттягивал начало разговора, наблюдая за парой длинноногих аистов, ещё в прошлом году свивших гнездо прямо напротив его покоев.
Этой весной аисты прилетели снова, и Константин обрадовался им как старым знакомым. Он готов был поклясться, что птицы тоже узнали его. Во всяком случае, каждый раз, завидев фигуру василевса в высоком окне, они не взмахивали испуганно крыльями, а лишь настороженно косились в сторону наблюдающего за ними человека своими чёрными глазами. Сегодня, так казалось Константину, в птичьих глазах отражалась охватившая его тревога...
За спиной раздалось негромкое покашливание.
— Да-да, время, — вспомнил василевс и, отвернувшись от окна, дал знак секретарю начинать.
— Мы провели перепись, как ты велел, — бодрым голосом начал тот и зашуршал свитками, которые до этого держал под мышкой. — В городе слишком многом малолетних детей, стариков и женщин... В общем, мы располагаем лишь четырьмя тысячами воинов, государь...
Сфарандзи ещё что-то говорил, тыча пальцем в свиток, но Константин уже не слышал...
Четыре тысячи!
Готовый к самому худшему, он всё-таки не ожидал, что их окажется так мало.
Константин нервно дёрнул щекой и резко рубанул рукой воздух, словно в кулаке сейчас был зажат тяжёлый, до седла рассекающий всадника меч. Эх, если бы под его началом было бы не четыре, а хотя бы четыре раза по четыре тысячи отборных закалённых в боях воинов, он сумел бы показать туркам, что значит сокрушительный удар ромейского войска, и не одна бы чалма вместе с головою её обладателя покатилась бы во прах.
Да, потускнел, полустёрся слепящий прежде блеск двуглавых ромейских орлов... А ведь было время, когда гордо летели они над пограничными крепостями, внушая страх недружественным соседям, а особые золотые часы в императорском дворце показывали то, что в данный момент происходило на далёких рубежах империи: час дня обозначал активность восточных народов, два — арабов, третий оповещал о приближении очередного войска крестоносцев, спешащих в Святую землю... Когда на сигнальной, вознёсшейся над городом башне загорались огни, специальный человек во дворце считал их количество и спешил передвинуть стрелки на соответствующий час...
Но однажды, торопливый грабитель, словно в насмешку считающий себя носителем креста, безжалостно выломал стрелки, разрубил тяжёлым мечом искусно выделанный корпус — и не стало золотых часов. Впрочем, к тому времени они были уже не нужны, ибо границы империи сжались почти до размеров Константинополя, а сам Великий город надолго оказался во власти крестоносцев. Вскоре и от разграбленного императорского дворца остались только лишённые крыши развалины — обиталище бродячих собак и нищих.
И хотя, спустя полвека, славный предок Константина, Михаил Палеолог выбил латинян из города, никогда уже не был восстановлен ни дворец, ни золотые часы его, ни былое могущество тысячелетней державы, а императоры теперь жили в куда более скромном Влахернском дворце. Что и говорить, потускнел, полустёрся слепящий прежде блеск золотых византийских орлов...
А секретарь тем временем продолжал:
— В городе есть ещё несколько тысяч наёмников, в основном итальянцев. Они тоже готовы сражаться за тебя, государь... Но...
— Что «но»? — нахмурился Константин. — Ну, продолжай же…
— Им нужны гарантии. Денежные гарантии, государь... Их мечи стоят денег и немалых денег... А казна…
— Хорошо, обсудим это чуть позже... А пока, прошу, чтобы никто в городе не знал о том, сколько у него защитников.
Сфарандзи склонил голову в поклоне, а заметно помрачневший василевс наконец обратил свой взор на мегадуку.
— Что с кораблями? — сухо спросил он...
А за стенами дворца уже просыпался Великий город. И всё вроде бы было как всегда. Звонили к заутрене колокола. Так же торопились к домам зажиточных горожан молочницы с большими полными парного молока кувшинами, открывались лавки и пекарни, и запах свежеиспечённого хлеба разносило ласковым весенним ветром по городским улицам...
Война — жестокая насмешница. Смешались в ее круговерти судьбы четырех совершенно разных людей — бывшего поручика Крутицына, вора-рецидивиста Хохлатова, лейтенанта-пограничника Чибисова и матроса-черноморца Соловца, — и получился грозный «Брестский квартет», доставивший фашистским захватчикам немало неприятностей как в тылу, так и на фронте…
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Кажется, кровопролитным «индейским войнам» на Западе США никогда не будет конца. Белые и краснокожие, осатанев от взаимной ненависти, безжалостно истребляют друг друга. Правда, десятилетнюю Джоанну Леонбергер, как и других белых детей, индейцы увезли с собой, чтобы воспитать в своих племенных традициях. Капитан Кидд, ветеран многих войн, привык жить сегодняшним днем, странствуя от поселения к поселению, где он зарабатывает публичным чтением газет для малограмотных покорителей Дикого Запада. Но на этот раз у него другое, более выгодное задание – сопроводить Джоанну через весь Техас к дяде и тете, которым чудом удалось разыскать и выкупить ее у индейцев. Они едут через бескрайние прерии – старик, умеющий стрелять без промаха, и девочка, не знающая ни слова по-английски.
Ранним утром 13 октября 1307 года по тайному приказу короля Филиппа IV по всей Франции начались аресты членов Ордена Храма, а имущество и казна захвачены. В тот же день из порта Ла-Рошель отплыли в неизвестном направлении семнадцать кораблей тамплиеров, а юный граф Гитар де Боже сумел тайно покинуть Париж, забрав с собой одну из святынь Ордена. Спустя шестьсот лет к владельцу похоронного бюро в Киеве Ванику Бабаяну явился странный человек и предложил сделать тайное захоронение на заброшенном кладбище за огромные деньги, а затем и стать хранителем могилы.
Великий князь Московский и Владимирский Василий I Дмитриевич (1371—1425) был старшим сыном Дмитрия Ивановича Донского и правил Московским государством без малого 36 лет. При этом в отечественной истории о нём сохранилось очень мало сведений, а памятник — всего один! А ведь при Василии Дмитриевиче Московское государство расширило свои владения почти вдвое, замирилось и заручилось поддержкой Великого княжества Литовского, а ханы Золотой Орды лишь единожды покусились на Москву, да и то безрезультатно! И главное — никаких внутренних дрязг и междоусобных конфликтов, на земле Московской наступили долгожданные мир и лад. В новом увлекательном романе известный писатель Юрий Торубаров воздаёт должное этому мудрому и дальновидному правителю, достойному наследнику победителя Куликовской битвы! Книга издаётся в авторской редакции.
1395 год. После победы на Куликовом поле прошло полтора десятка лет, а судьба Русской Земли вновь висит на волоске.«Над городом и окрестностями плыл звук соборного колокола — бам-м-м, бам-м-м, бам-м-м! Просыпайся, Русь, бери оружие в руки: враг у ворот!»Разгромив Золотую Орду и покорив Крым, грозный ТАМЕРЛАН идет войной на Москву. Уже пало Елецкое княжество, непобедимое войско Тимура штурмует пограничный город:«Завыла боевая труба, и гулямы ринулись в атаку. Причём — конно! Подскакав вплотную, они круто поворачивали коней, прямо с них прыгали на деревянную стену и карабкались вверх, цепляясь за воткнутые копья и помогая себе ножами.
Опер всегда опер — что в наши дни, что в Российской империи при Екатерине Великой. И как его ни называй — «следаком» МУРа или розыскником юстиц-коллегии, — его служба из века в век остается неизменной: раскрывать преступления, ловить уголовников, карать душегубов.Ведь и при матушке-императрице, в «золотой век» Екатерины, хватало грабителей и убийц. За парадными фасадами империи таятся темные подворотни, гиблые трущобы и бандитские притоны. На востоке полыхает Пугачевский бунт. В Москве орудует шайка фальшивомонетчиков.