Гевара по прозвищу Че - [29]

В тех двух силах, что борются в моем разуме...

И обе притягивают и отвергают друг друга.

Ильда вспоминала о тех месяцах:

«Эрнесто очень тревожился об одной из своих пациенток в больнице, о прачке, которую он называл старуха Мария. Когда он сказал мне, что она в очень плохом состоянии из-за острого приступа астмы, то вид у него был просто сокрушенный. Он так волновался, что я даже начала немного ревновать, поскольку эта Мария почти полностью занимала его мысли. Он каждое утро мчался в больницу, чтобы увидеть ее... Однажды он очень уныло сказал мне, что она, вероятно, не переживет эту ночь, и пошел в больницу дежурить у ее кровати, чтобы попытаться спасти больную. Она все же умерла той ночью, задохнувшись от астмы».

Смерть старой прачки произвела большое впечатление на доктора Гевару. Он был возмущен той нищетой, в которой жила эта женщина вместе с дочерью и тремя или четырьмя внуками, и печалился из-за того, она умерла «без боли и славы», как тогда говорили в Мексике.

Смерть старухи вдохновила врача-поэта на новое стихотворение. Это не были хорошие стихи, но в них он последовательно описал нищету женщины, больничную палату и смерть от астмы. В нем имеется обещание «ваши внуки будут жить, чтоб увидеть рассвет», и риторический, но искренний финал: «Я КЛЯНУСЬ», написанный заглавными буквами.

16 сентября в Аргентине произошел военный переворот против Перона. Эрнесто в Мексике буквально пожирал газеты и сразу же написал своим родителям и тете. Он уже прокомментировал первую попытку переворота, случившуюся за два месяца до того, и был очень обеспокоен тем,-что его антиперонистски настроенное семейство окажется вовлеченным в события: «Надеюсь, что дела обстоят не настолько плохо, как здесь говорят, и что никого не заденут эти неприятности, с которыми ничего нельзя поделать».

Теперь же, узнав о том, что военные расправлялись с самыми основами перонистских организаций, он написал матери, что ничто из устраивающего олигархию не может быть хорошим и что консервативные элементы, обрадовавшиеся падению Перона, не несут в себе никаких здоровых начал. Пользуясь случаем, он также заметил: «твой старый враг повержен» — и предсказал Аргентине будущее зависимой банановой республики.

Тем временем в Мексике жизнь шла своим чередом. Аргентина и Перон были очень, очень далеко. Ильда вспоминала: «Однажды мы пошли смотреть «Занавес поднимается» с Кантинфласом. Я не помню фильма, но Эрнесто, глядя на экран, очень много смеялся... Сцена, в которой Кантинфлас танцует менуэт и неожиданно обнаруживает, что находится на сцене, рассмешила его до невозможности». Гевара несколько раз смотрел этот кинофильм и при этом, конечно, вспоминал доктора Веленсу, перуанского физиолога, с которым он встретился во время своего первого путешествия по континенту. Веленса сказал ему, что единственный способ понять панлатиноамериканизм состоит в том, чтобы увидеть Кантинфласа.

Этот анекдот часто приходит на память, когда рассматриваешь историю последующих лет. Когда Эрнесто хотел посмеяться над собой, он использовал свое сходство с Кантинфласом, сходство, которого еще не было в 1956 году. В те дни Эрнесто выглядел скорее молодой и чисто выбритой версией Джона Гарфилда, будучи лишь чуть повыше ростом и немного более коренастым.

Но тогда он жил в состоянии нерешительности и неуверенности. Фидель издалека продолжал свою организационную работу и кампанию вербовки рекрутов, Эрнесто тратил время, обсуждая с Ильдой варианты имени младенца (Ильда Викторина или Эрнесто Владимиро), учился у одного из кубинских беглецов стричь волосы и испытывал полученные знания в этой области на невинных пациентах в больнице. («Любое знание полезно; все когда-нибудь может пригодиться, разве не так?») Вместе с Ильдой (но без Лусильи) они переехали в квартиру в доме 5 по улице Неаполь (согласно документам прокуратуры). Новое жилье было столь же скромным, как старое, но немного побольше.

И все же он осуществил свою мечту подняться на вершину Попокатепетля. 12 октября, на праздник Дня Колумба, или Дня расы, как его называют в Мексике, в ознаменование начала слияния европейцев с аборигенной расой Мексики, Эрнесто вместе с толпой народа поднялся на старый вулкан. Трудное восхождение, особенно для астматика, на высоту почти 5,5 км и длиной в восемь миль.

29 октября Фидель в сопровождении Хуана Мануэля Маркеса отправился в Соединенные Штаты на поиски денег. В его отсутствие Рауль заболел; его лечил доктор Гевара. У Рауля Эрнесто встретился с его другом, советским дипломатом Николаем Леоновым, и попросил у него несколько русских книг. Леонов дал ему свою карточку, даже не предполагая, что за этим простым поступком несколько месяцев спустя последует масса неприятностей. Ильда в своих мемуарах упоминает о том, что Эрнесто читал книги, которые для него принес советский дипломат.

В конце октября Рикардо Рохо, возвращавшийся в Аргентину из Нью-Йорка, остановился в Мехико и немедленно встретился с Геварой. Согласно воспоминаниям Рохо, Эрнесто внимательно следил за событиями в Аргентине, но не имел ни малейшего желания вернуться туда. Он уехал из Аргентины не для того, чтобы держаться подальше от Перона; хотя Гевара, возможно, и не слишком жаловал его, но его противников, Фрондиси