Гетика - [11]
Изменение отношения короля к «римлянам» прекрасно отражено в цитированной выше современной событиям анонимной хронике («Anonymus Valesii»). В ней говорится, что Теодерих в течение тридцати лет, с 493 по 523 г., был исполнен «ко всем доброй воли» («bonae voluntatis in omnibus»); в те времена «благополучие наступило в Италии» («felicitas est secuta Italiam...») и «мир среди племен» («ita etiam рах gentibus», – § 59); король «не совершал плохих поступков» («nihil enim perperam gessit»). Но в дальнейшем наступил перелом: «Дьявол нашел путь, чтобы забрать под свое влияние человека, правившего государством без придирок» («hominem bene rem publicam sine querela gubernantem»), и тогда «начал король вдруг яриться на римлян, находя для этого случай» («coepit adversus Romanos rex subinde fremere inventa occasione», – § 83—85). Вот в это-то время и понадобилось Теодериху сочинение Кассиодора. Уничтожая наиболее сильных врагов, король не оставлял, по-видимому, мысли переубедить италийцев, доказать, что им лучше повиноваться готским королям, правящим в Италии, чем далекому византийскому императору.
Склонить верхушку италийского общества на свою сторону заставляли Теодериха и те трудности, справиться с которыми он или его преемники могли бы лишь при условии единения с администрацией страны и крупными землевладельцами и рабовладельцами. Даже в скудных свидетельствах источников, которыми располагают современные историки, заметны признаки непрекращавшейся классовой борьбы в остроготской Италии[108]. Частичные проявления недовольства колонов и рабов, их нападения на поместья, поджоги и расхищение имущества были, несомненно, обычны, но иногда разгорались и общие восстания (seditiones) как в провинциях, так и в городах. Для борьбы с этим упорным народным сопротивлением нужно было соединить силы остроготских королей и италийского имущего класса. Последний же требовалось всеми способами привлечь к прочному союзу с остроготами, к естественному, как казалось Теодериху, подчинению Амалам. Одним из способов достижения этой цели была особая политическая «пропаганда» в виде сочинения, вышедшего из-под пера одного из высших сановников государства, магистра officiorum и патриция Кассиодора, и посвященного официальной истории готов, издревле будто бы сплетенной со знаменитой историей римлян. Книга Кассиодора писалась и для укрепления национального сознания остроготов, и для убеждения италийцев в необходимости быть заодно с варварами, государство которых – как должно было внушить сочинение Кассиодора – ничуть не хуже и ничуть не слабее империи. Книга Кассиодора должна была способствовать противопоставлению остроготского королевства империи и отрыву Италии от последней.
Стремление Теодериха опереться именно на италийскую земельную и чиновную аристократию, на Рим с его папским престолом и на римский сенат ярко отражено в обращении Аталариха в 533 г. к членам знаменитой коллегии. «Обратите внимание (взвесьте, оцените – „perpendite!“), – сказал король, говоря о заслугах автора „Истории готов“, – какая любовь к вам (римлянам) заложена в этой его (Кассиодора) похвале нам (готам) – „quantum vos in nostra laude dilexerit“: ведь он показал, что племя вашего повелителя удивительно своей древностью, и вами, издавна благородными еще со времен предков, и теперь повелевает древний королевский род»[109].
Замыслом представить династию Амалов и окружающих их готов достойными повелителями римлян, стремлением склонить на свою сторону, приблизить к себе римский сенат как собрание представителей всей италийской аристократии, окраской всего сочинения как трактата, подготовляющего укрепление власти остроготов в Италии, и определялась цель предложенного Кассиодору и выполненного им задания. Его труд должен был, возвысив варваров до уровня римлян, подготовить дальнейшее преобладание варваров над римлянами.
Подобная тенденция не только не годилась для времени, когда Иордану пришлось писать сочинение, но она была бы тогда бесполезной и даже опасной. Уже не требовалось отстаивать равенство готов и италийцев с тем, чтобы оправдать подчинение вторых первым, но было необходимо, с точки зрения италийской и части готской знати, преклониться перед императором, вероятным победителем, и отмежеваться от тех остроготов, которые еще боролись под предводительством Тотилы. Поэтому труд Кассиодора, в котором за остроготами признавалось господствующее положение в Италии, надо было устранить. Лучше всего этого можно было достичь путем спешной замены его компиляцией, близкой по содержанию, но проникнутой другим замысломи сведенной к иному заключению. Такая неотложная и, в сущности, нелегкая задача и была поручена Иордану.
В результате этого труд Кассиодора, уже знакомый определенному кругу читателей, как бы сохранялся в новом труде Иордана (полностью воспроизводилось Кассиодорово возвеличение готов с их искусственно разукрашенным прошлым), но имел другую тенденцию. Она не только обратилась в византийско-верноподданническую – что было нужно ввиду приближавшейся победы Юстиниана в Италии, – но и удачно маскировала ставшую неуместной политическую направленность труда Кассиодора
