Герой жестокого романа - [7]

– Кажется, скинули, – заявил Саша, обращаясь к другу.

– Да вроде нет больше.

Саша снизил скорость и вскоре выехал на Московский проспект. Там он притормозил, миновав метро «Фрунзенская», на углу какой-то небольшой улочки, названия которой я не знала. Они пожали друг другу руки, и Андрей машину покинул, даже ни разу на меня не взглянув.

Теперь Саша, казалось, вспомнил о моем существовании, обернулся, улыбнулся так же, как в коридоре, и предложил перебираться на переднее место.

– Давай, тут пролезешь, – сказал он.

Не выходя из салона, я оказалась рядом с ним. Саша тронулся с места. Я наконец решилась поинтересоваться, куда мы едем.

– Ко мне, – как само собой разумеющееся, сказал Саша.

Уточнить я ничего не успела, потому что у него снова зазвонила трубка.

– Петрович, я же сказал тебе, что не один! – говорил Саша. – Нет, не знаю… Слушай, мне сейчас некогда… Да, я уверен. В себе я всегда уверен. Пока, Петр.

Мы завернули на Кузнецовской и въехали во двор «сталинского» дома, где Саша и оставил машину. Он помог мне выйти, мы поднялись на пятый этаж и оказались в роскошной трехкомнатной квартире, отделанной под евростандарт.

Пока Саша мешал коктейли, я удалилась для осмотра удобств (терпеть уже просто было невозможно), увидела в коридоре телефонный аппарат, но подумала, что надо все-таки спросить разрешения.

Когда вернулась в гостиную, Саша сидел в одном из кожаных кресел, потягивая джин с тоником. Молча указал мне на диванчик напротив, отделенный от кресел низким столиком, на котором стоял второй бокал.

– Ты, конечно, сегодня уже достаточно выпила, но можно еще, – улыбнулся он.

Я сказала, что должна позвонить родителям.

Саша в очередной раз глянул на часы (у него что, привычка такая?) и заявил, что я смогу это сделать ровно в час ночи.

– Они лягут спать, – сказала я.

– Не лягут, – уверенно возразил Саша. – Папа не ляжет.

– Откуда ты можешь это знать? – взорвалась я. – Ты уже взрослый. Ты мужчина. И живешь один. – Я обвела рукой квартиру. – А обо мне волнуются. В особенности если девчонки позвонили, – добавила я. – Или дядя Леня.

– Не думаю, – с невозмутимым видом сказал Саша, отхлебывая джин.

Мне надоела его самоуверенность. Да и глаза его теперь были чисто серыми, причем напоминали цвет голого холодного асфальта, не лучились, не грели, а как раз наоборот… У меня холодок пробежал по спине… Почему-то мелькнула мысль, что с такими глазами убивают…

Я застыла, где стояла, но опять была не в силах оторвать от него взгляд.

– Сядь, – приказал он, кивая на диванчик.

Я повиновалась.

– Пей.

Я взяла бокал в руку, но тут мозг прорезала мысль: а если он хочет меня отравить? Или усыпить? И воспользоваться моей немощностью?

Сжав волю в кулак, я поставила бокал на стол, не отхлебнув ни капли, и посмотрела на хозяина квартиры.

– В чем дело? – спросил он.

– Не хочу.

– Врешь, – сказал он. – Боишься, что отравлю?

Я в очередной раз застыла на месте. Он что, и мысли читать умеет? Господи, кому в лапы я попала? Почему не послушалась дядю Леню?

Саша тем временем взял мой бокал и спокойно отхлебнул из него. Поставил на место. Посмотрел на меня с ухмылкой. Только глаза оставались совершенно холодными…

– Ну?

– Я в самом деле не хочу, – промямлила я. Пить расхотелось. Хотелось только домой. Стало страшно. В квартире стояла тишина. Соседей не слышно. Да вообще-то тут толстые стены… Но иногда какие-то звуки все равно доносятся. У Ритки ведь поблизости квартира. И у Светки похожая. Но тут не было слышно ни соседей, ни звуков с улицы. Тихий двор, середина недели, зима…

– Можно, я позвоню папе? – голосом маленькой девочки вновь попросила я. – Ну, пожалуйста?

– Погоди немного. Успеешь.

Саша достал пачку «Мальборо», предложил мне, я покачала головой, он закурил, пуская дым кольцами, и сидел в задумчивости.

Я не могла дольше оставаться в неведении и решилась задать мучивший меня вопрос:

– Что ты от меня хочешь?

– А как ты думаешь? – перевел он на меня взгляд с потолка, который усиленно рассматривал.

Теперь он глядел на меня изучающе – как ученый рассматривает под микроскопом какую-нибудь амебу или инфузорию туфельку, которая, как оказалось, еще умеет говорить. Причем по-русски.

Не знаю почему, но я ляпнула:

– Тебе что-то нужно от моего отца.

Как оказалось, попала в точку.

Саша на мгновение выразил удивление, потом хихикнул, глянул на меня заинтересованно (теперь уже как на человека), расхохотался, покачал головой и уточнил:

– А что я могу хотеть от твоего отца?

– Этого я не знаю. – Я помолчала и добавила: – Я не в курсе его дел.

– Ну и правильно, что в них не вникаешь. Это не для женского ума. Такую красивую головку не надо забивать мыслями о мужских проблемах.

И он потянулся через стол, чтобы снова погладить меня по щеке. Но ситуация изменилась… И я теперь смотрела на него совсем не так, как смотрела в коридоре.

В общем, я дала ему по руке. Он снова хохотнул, но не обиделся.

– Мальчик-то есть? – спросил у меня.

Хотя я никогда в жизни не ругалась матом, в этот раз мне очень захотелось послать Сашу далеко и надолго. Я ограничилась тем, что заявила, что это не его собачье дело.

– Жаль, такая красота пропадает, – сказал Саша.