Герой не нашего Времени - [10]

Сам же Володя рассматривал Любу как полезного друга, но никаких чувств, кроме признательности к ней не испытывал. Часто ловил себя на мысли, что поступает подло, и что заслуженно принимает безразличие Наташки к своей особе. Но ничего поделать уже не мог. Да и в самом деле. Ну какие планы можно строить с женщиной старше себя на десять лет. А впереди неизвестность. Можно конечно, присосаться как пиявка и сесть к ней на шею, что предлагали ему кое какие знакомые. Но играть роль альфонса Вовка долго бы не смог, да противна ему эта роль. И вообще было стыдно сидеть дома, да ладно бы еще заниматься чем-то полезным, а то просто как трутню, когда молодые ребята воюют. Вовка не смог бы себе простить бездействия в такой момент. Не сказать, чтобы им овладел патриотизм, нет, проснулись какие-то авантюрные черты идущие из подсознания. Его обуяли древнейшие инстинкты, гнавшие мужчин испокон веков истреблять ближнего своего. Мысль, о том, что может быть и ему придется убивать кого-то Вовку ни сколько не пугала, а наоборот возбуждала. А риск быть убитым? «Мужчины испокон веков воевали, — думал он, — и это считалось их нормальным делом». А еще Вовка не любил «черных». Но еще более Вовка не любил тех соотечественников, что призывали бить «черных», а когда представилась возможность делать это с оружием в руках на законном основании в их логове, так оставались сидеть дома и продолжать проповедовать чистоту нации.

Люба по мере сил отговаривала Вовку от поездки.

— Ну все, показал всем, какой ты крутой, — говорила она после акта любви, — теперь хватит. Давай бросай эту идею. Оставайся здесь. Будем жить вместе. Я поговорю с кем ни будь и что ни будь придумаем.

— Люба, ну что ты можешь мне предложить. Опять жалкое существование. Что я тут буду делать?

— Жить, жить со мной. Зарабатывать «бабки», как все.

— Вот именно, как все. А как все не получается. Мне надо встряхнуться. Пойми, сейчас я просто не вижу никакого выхода. Тупик. — Вова не стал обижать ее и не прибавил, что жизнь с дамой бальзаковского возраста, считающей себя вечно юной и неотразимой, никак в его планы не входит.

Видя, однако, что с этого конца зайти не удается, Люба изменяла тактику. Вместо похвал она принималась стыдить Вовку:

— Ну куда ты прешься. Туда же едут одни БОМЖи, изгои. Ты посмотри, вот приходят к нам в военкомат устраиваться по контракту, сюда в М-ск, отличные ребята. Умные, красивые. Именно сюда. В Чечню ехать они не собираются. Они не совсем идиоты. — И как последний аргумент. — Ну хочешь, я тебя устрою в какую ни будь воинскую часть здесь?

— Люба, да пойми ты, — устало отпирался Вовка, — я не хочу мести плац и копать ямы здесь. Я хочу испытать себя, встряхнуться. Доказать самому себе, что я не такое ничтожество, как кажусь. Не хвастун, как Агеевы, не пьянь, каким меня видит мать. Все Люба, хватит об этом, давай лучше поговорим, о чем ни будь более приятном.

Все чаще их беседы сводились к религии. Владимир как выяснилось, обладал неплохими познаниями по этой теме. Сама же Люба не так давно начала проявлять интерес к оккультизму, хотя, до конца верующей не была. Однажды, у них произошел интересный диспут.

— Религию придумали трусы, — вещала Люба, держа стакан пива в руке, просто страшно, что после смерти умрешь навсегда, и ничего не останется. Просто небытие. Вот и придумали, что со смертью жизнь не закончится. Таким образом, просто самоуспокоились. Мол, душа не умрет, она бессмертна. Это трусость. Признать, что ты умрешь, раз и навсегда, вот где требуется мужество. А религия удел слабаков, таких как ты, — не преминула она уязвит Вовку.

— Люба, а ты никогда не думала, — ответил Вовка, — что вечный ад, ведь не так-то просто попасть в рай, страшнее любого небытия. Скорее наоборот, трусам выгоднее атеизм. Умер и все. Ушел от расплаты. Можно сказать отдыхаешь. Что лучше, просто уйти в небытие, заснуть и не проснуться или вечные муки. Муки, которые никогда не кончатся. И жить с сознанием того, что вечная жизнь может быть вечной жизнью в муках, кого же успокоит такое? Нет, тут дело не в самоуспокоении. Слишком примитивно думать, что так люди избавлялись от страхов, скорее наоборот.

Люба опустила стакан и задумалась. Глубоко затянувшись сигаретой, она произнесла:

— А знаешь, с этой стороны я никогда не подходила к вере в Бога. Это неожиданно. Да, ведь, в самом деле. Вечный ад это страшнее просто исчезновения.

Любу поразила такая простая логика в словах Володьки. Как все оказалось просто. Без этих разглагольствований о смысле и цели жизни. Вот так все просто, без всякого самообмана. Но вскоре, она конечно забыла об этом. Зачем действительно, забивать голову пустыми мыслями, когда полная стиральная машина белья и обед не готов.

Однако время неукоснительно приближалось к отправке. Прошло две недели после их знакомства, и Вовке была назначена отправка. За это время он познакомился с еще одним кандидатом на службу. Неким Игорем. Игорь, если верить его рассказам, раньше служил пожарником в Грозном, теперь вот то ли купил, то ли снял квартиру в Воронеже. Едет в Чечню в надежде заработать денег. Вообще человек был какой-то мутный и загадочный. Но других желающих в военкомате не нашлось.