Герой ее романа - [20]

Приезд «космонавтов», то бишь ОМОНовцев (космонавтами их за броню и крутые закрытые шлемы называли), пришелся как нельзя кстати. ОМОН выстрелами в воздух стал рассеивать толпу. Особо активных хватали и отправляли к автобусам. А кому в ментовку охота? Никому. А у Белого вообще принцип был: не мог он со своими драться – сам опером хотел стать. Пришлось ему с приятелями делать ноги.

Дома Сергею, конечно, досталось от матери. Она с испугу все ему припомнила: и плохую учебу, и его эту толстокожесть непробиваемую.

– Весь в отца! Весь! – кричала она, утирая слезы.

– Не правда, я на тебя похож, – отбивался Белый.

– А характер его!

– Мам, а разве это плохо? – спросил он, притягивая ее к своему плечу.

Она всхлипнула в последний раз, осторожно потрогала припухшую челюсть сына, убедилась, что та не сломана, и после этого отправилась в ванную за свинцовой примочкой. Мать им вообще-то гордилась и никогда не препятствовала его желанию пойти по стопам отца. Вот такая вот она была у него героическая женщина, несмотря на вполне мирную профессию товароведа.

Спал Сергей отвратительно. К утру его подбородок с правой стороны отек и налился синевой, а на нижней губе запеклась свежая болячка. «И почему всегда губам достается?» – посмеялся над собой Белый.

13

– Вы видели? Нет, кто-нибудь из вас сегодня видел Белова? – С этими словами Дондурей вошла в учительскую.

Ее возмущение было таким бурным и таким неподдельным, что все те, кто еще не успели полюбоваться на ученика десятого «Б», а таких было большинство, разом зашумели:

– А что такое?

– Опять отличился?

– Что натворил?

– Ну я видел! – перекричал женский гомон Лапушка и успокаивающе выставил вперед руки. – Подумаешь, парень пришел в школу слегка помятый. Наверняка болельщики «Спартака» где-нибудь с армейцами сцепились. Вчера во всех новостях только об этих фанатных беспорядках и говорили.

– И вы так легко к этому относитесь?

– А что? Жизнь не переделать. Да не переживайте вы так, Раиса Андреевна, мы еще не самые крутые фэны. Всего лишь на шестом месте. – Лапушка стукнул пару раз мячом об пол и обвел взглядом учителей: – Может быть, кто-нибудь спросит меня, кто на первом?

– Кто на первом? – спросила его Ирина Борисовна.

– Представьте себе, Ирочка Борисовна, – воспитанные англичане, – заулыбался Лапушка. – За ними педантичные немцы, горячие турки на пятом месте, и только после них мы, россияне.

– А вам, Игорь Вячеславович, известно, что на Белова в прошлом учебном году уже приходила бумага из милиции. Его задержали в Раменском после матча и препроводили в отделение, – подала голос биологичка, водрузив очки на нос.

– Известно. Ну и что? – с невозмутимым упорством повторил двадцатипятилетний физрук. – Я в его возрасте вообще на учете состоял по этому же поводу. И ничего, теперь сам с детьми занимаюсь, и вроде бы никто не жалуется.

– Теперь понятно, почему вы его так защищаете, – не удержалась от язвительной реплики Нина Викторовна.

Лапушка поморщился:

– Да не в этом дело! Белов, безусловно, не пай-мальчик, но если сто бьют одного, пусть даже и за дело, сто первым я не буду никогда!

Брови Дондурней иронично взлетели кверху. Ее мнение, которое она, как всегда, не спешила высказать вслух, было совершенно противоположным. Увидев сегодня Белова с распухшим багровым подтеком на подбородке, с рассеченной губой, Раиса Андреевна только утвердилась во мнении, что от этого неспокойного ученика нужно избавляться всеми правдами и неправдами. Она взглянула на физрука и миролюбиво отозвалась на его предыдущую реплику насчет каких-то там сто первых:

– Да вы, оказывается, поэт, Игорь Вячеславович. Кто бы мог подумать?

– Спасибо на добром слове, Раиса Андреевна, но это не мои стихи, а Евтушенко.

Раиса Андреевна испытала некую неловкость и даже почувствовала, что слегка покраснела, – это надо же так попасть впросак. А довольный собой Лапушка перебросил мяч с руки на руку, откланялся и, сославшись на подготовку к уроку, вышел. За ним под различными предлогами поспешили выйти из кабинета некоторые преподаватели, среди них Ирина Борисовна и Полина Сергеевна, последняя, по слухам, была очень близка с прежним завучем – Кошкиной. И судя по всему, в ее бытность в школе таких конфликтов между учениками и учителем не возникало.

«Как-то ведь ей, этой Кошкиной, удавалось сглаживать углы? – подумала Раиса Андреевна и задалась вполне правомерным вопросом: – Почему же на моем пути вдруг возникли такие сложности?»

В который раз за эти дни Раиса Андреевна подвергла свои действия тщательному анализу, стараясь понять, где она допустила просчет. Она всегда наносила удар, точно выяснив уязвимую точку и сконцентрировав в одном броске максимальные силы. Но у десятого «Б», как выяснилось, не было слабых мест. Три дня она потратила на то, чтобы с помощью угроз, посулов, давления привести ребят в чувство и прекратить это нелепое противостояние, а воз, как говорится, и ныне там. А ведь Клавдии Петровне не век на больничном сидеть! На следующей неделе, а может быть, и раньше, она непременно выйдет на работу. И в это мгновение ей словно кто-то шепнул на ухо: «Если не можешь изменить ситуацию в свою пользу, измени отношение к ней». Несколько секунд спустя блестящее решение (на этот раз действительно гениальное!) было найдено.