Героини - [2]

От косячка, который я выкурила днем напополам с соседом Элби, до сих пор слегка шумело в ушах и все чувства обострились до предела. Пятнадцатилетний Альберт Галлахер был фанатом компьютерных игр, а недавно пристрастился к марихуане. Я курила не так уж часто, и после пары затяжек мне начинало казаться, что птицы разговаривают человеческим языком. Я абсолютно серьезно могла беседовать с лесным ручейком. А с нескладным и прыщавым Элби все было иначе. Он слишком широко улыбался мне, на зубах блестели скобки, и вообще походил на деревенского дурачка. Ему до смерти хотелось, чтобы я стала его девушкой — по-настоящему, хотя я вовсе не принадлежала к типу девиц, которые в тринадцать лет выглядят на все двадцать. Но я была благодарна ему за компанию, особенно летом, а мама и не догадывалась, что Элби не столь невинен, каким кажется. У нее плохо развита интуиция, обращает внимание не на то, что надо. Мама прекрасно знала, что мы с Элби «гуляли» днем, но понятия не имела о моих вечерних вылазках в лес.

Лес по вечерам и особенно ночью был запретной зоной, и вот уже несколько месяцев я успевала убраться оттуда до наступления темноты. Мама ни за что бы не поняла, зачем я вообще туда хожу. Чем больше она раздражала и злила меня, тем больше мне хотелось забраться как можно дальше, в самую глухую чащу. Я росла, как трава в поле, мать не особо следила за мной, и с каждой удачной вечерней вылазкой я все больше смелела и все дальше заходила в темноту леса.

Над ухом пищал комар. Я отмахнулась раз, другой, сначала спокойно, затем все более нервно. Сквозь темные ветви виднелось сереющее небо. Я промчалась по небольшому подвесному мостику, перекинутому через овраг, отчего его цепи и деревянные планки зазвенели, затарахтели как бешеные, и вылетела на опушку. Передо мной раскинулся небольшой луг. Посреди него стоял особняк в стиле Тюдор. Всякий раз при виде него я замедляла шаг. Касалась кончиками пальцев цветов — таких элегантных, прохладных. Затем снимала резинку, стягивающую конский хвост, и распускала кудрявые рыжие волосы. Я представляла, что возле окна стоит и прячется за бархатной шторой красавец герой, смотрит, как я брожу по лугу, и спрашивает себя: «Что это за прелестное создание?» Воображение рисовало следующую картину: по вечерам я спускаюсь вниз по винтовой лестнице, лакей подает высокий звонкий бокал с шампанским, мой ослепительно красивый муж протягивает руку, и мы танцуем танго в гостиной. В ту пору я ни чуточки не сомневалась, что когда-нибудь все так и будет.

Помечтав, я развернулась и вошла в темный лес. Прежде я никогда не оказывалась здесь так поздно. Уже почти стемнело. Я свернула на тропинку, ведущую к мостику, и вдруг услышала шелест листьев под чьими-то ногами. Цикады застрекотали еще громче, а потом вдруг разом смолкли, словно о чем-то предупреждали. Меня обуял страх: зверь или плохой человек бродит где-то поблизости, следит из темного леса за каждым моим шагом. Два желудя тяжело шлепнулись на землю. А потом сзади раздался стук копыт. Я резко свернула с тропинки и бросилась в самую глубину чащи, вспотев от ужаса и обещая самой себе, что теперь всегда буду слушаться маму. Я продиралась сквозь мокрые колючие кусты. Они опутывали меня, точно гигантская паутина с шипами. За дело тут же принялись комары, впивались с лету в оголенные участки кожи. Я обернулась, взглянула на тропу.

И увидела силуэт мужчины с развевающимися волосами. Он сидел на мчащейся галопом лошади. Из-под копыт разлетались куски коры, мелкие камушки. Одной рукой он держал поводья, в другой был зажат факел, отбрасывающий вокруг себя яркий оранжевый свет — совершенно неземной, как мне показалось. Я зажмурилась, вжалась всем телом в ствол дерева, молясь, чтоб он меня не заметил. И еще в голове вертелся вопрос: неужели мама предупреждала меня именно об этой опасности?

— Где она? — взревел всадник.

Лошадь встала как вкопанная, и он начал водить факелом, освещая деревья. Их стволы на мгновение превращались из черных в золотисто-оранжевые. Руки у меня дрожали, и я изо всех сил старалась не описаться от страха. Вот он приподнял факел повыше. Поднес почти к самому лицу, и я разглядела аккуратно подстриженные бачки, густую бороду и длинный острый нос. Внезапно мужчина повернул факел и направил его мне прямо в лицо. Я так и сжалась от ужаса.

— Где Дейрдре? — выкрикнул он.

И тут до меня дошло, что девица, с которой я цапалась, которую так ненавидела и мечтала, чтоб та поскорей убралась восвояси, — героиня. Эта скучная, как смерть, Дейрдре была одной из героинь, а мама об этом даже не догадывалась. Никогда прежде ни один мужчина не сходил со страниц книги, чтоб найти свою героиню. А эта дурочка Дейрдре так убивалась — рыдала всю дорогу, полностью поработила маму, — что, должно быть, сошла со страниц какого-нибудь пошлого романчика. Только дешевые книжонки скроены настолько скверно, что не могут удержать подобный тип на своих страницах. Все это промелькнуло у меня в голове за долю секунды, а тело продолжала сотрясать противная мелкая дрожь страха. Потому что, каким бы ни был сюжет и литературные возможности автора, мужик с факелом находился слишком близко и вполне мог поджечь дерево, за которым я пряталась.