Герои умирают дважды - [20]

— Мне сказали, что вы — больше не маг! — удивленно воскликнул Виктор.

Лицо старика перекосилось — казалось, что он сейчас нападет. Длань заструилась вдоль стены, а ун-Мусеп произнес теперь уже хриплым голосом:

— Господин дворянин, или кто вы там на самом деле, полноценному магу не позволили бы работать на кладбище. Я — бывший маг… для всех, кроме вас.

Виктору эта фраза показалась весьма двусмысленной. Он был отлично знаком с произведениями о шпионах и понимал, что если один человек что-то скрывает от всех, то ему нет смысла «обнажаться» перед другим человеком. Если, конечно, этот «другой» — не кандидат в покойники.

«Моя карьера идет в гору, — с печалью подумал Антипов. — Я только что был гостем, которому дозволено уйти, но превратился в человека, который слишком много знает. Ну что же… пока дело не дошло до схватки, попробуем другой путь».

Очередной удар в дверь был так силен, что стол содрогнулся.

— Угрожать мне с помощью Длани — не очень удачная мысль, — произнес молодой воин, опять быстро оглядываясь. — Если вы, уважаемый маг, решите напасть на меня, и я почувствую, что этого боя мне не выиграть, то, пожалуй, успею оставить несколько меток.

— Каких меток? — Старик явно удивился реакции гостя.

— Вот таких. Смотрите! — Виктор внезапно выхватил меч из ножен и высоко подпрыгнул, оставляя на потолке длинную зарубку.

Потом отступил на шаг и с удовлетворением оглядел выполненную работу, уже не обращая внимания на стук в дверь.

— Уважаемый маг, на что это похоже?

Ун-Мусеп поднял голову, с недоумением нахмурился, а потом резко выдохнул.

— Вот именно, господин тайный маг! На работу трехрукого бойца-мага! Что сможет резать потолок? Только меч в Длани! Никто ведь не подумает, что какой-то воин ради развлечения прыгал и портил потолок, — произнес Виктор с легкой улыбкой. — Меня в этом городе ждут друзья, которые знают, куда я пошел. Если я не объявлюсь, то они обратятся за помощью к властям. Власти начнут расследование и обязательно пришлют кого-нибудь сюда для проверки. И что же увидят проверяющие? Отметины, оставленные магом-бойцом! Я даже не знаю, есть ли в этом городишке хоть один трехрукий, и уверен, что вы будете осторожны, чтобы не оставить никаких следов. Но это все равно. Я оставлю следы за вас.

Антипова понесло: он был сильно рассержен.

— Вот уж не знаю, что вы, уважаемый маг, делаете на этом кладбище и кто ломится в дверь за моей спиной, но уверен, что жрецы Зентела этим заинтересуются. Смотрите, что получается, если я проиграю: проверяющий видит отметины, удивляется, сообщает жрецам о появлении трехрукого (которые, видимо, наперечет), жрецы проводят свое расследование и… выясняют, какими делами тут занимается некий ун-Мусеп, притворяющийся обычным человеком. Ну а если я выиграю бой с вами, то… Короче, вам нет никакого смысла ввязываться в сражение.

На морщинистом лице мелькнуло новое выражение. Вероятно, маг не понаслышке знал, как выглядят помещения, в которых сражался трехрукий. Знал это и Виктор. Ученик ун-Катора иногда тренировался с мечом, сжимая его Дланью. Повреждения потолка в комнате для тренировок нельзя было перепутать ни с чем.

— Я вовсе не собирался нападать, — произнес маг после кратковременного молчания. — А решил дать вам то, что вы просите, пусть даже это пойдет во вред. Вы, в конце концов, доверенное лицо ун-Катора, моего близкого друга. Длань мне нужна, чтобы извлечь Хранителя Слов из тайника.

Виктор внимательно посмотрел на лицо старика и не смог догадаться, говорит тот правду или нет.

— Вы — чересчур прыткий молодой человек, — продолжал маг. — Признаться, таких, как вы, я не встречал уже давно. Неудивительно, что вас отыскал ун-Катор: он всегда умел находить диковинки. Но помочь вам может только Хранитель Слов. Мои предчувствия молчат, увы. Из-за этого молчания я принял вас так плохо. Что ж, урок на будущее…

Дальнейший разговор складывался благоприятно для Виктора. Маг начал торопиться, опасаясь, что придут родственники кого-нибудь из усопших и увидят существо, которое колотило в дверь. Ун-Мусеп попросил Антипова уйти как можно быстрее. Виктор тут же воспользовался слабиной: уйти согласился, но настоял, чтобы ему рассказали все. Маг пообещал встретиться в одном из городских трактиров и даже через потайной ход лично проводил гостя на поверхность.

Вторая встреча с ун-Мусепом произвела на Виктора впечатление едва ли не большее, чем первая. Маг пришел вскоре и принес большую книгу в темно-коричневом переплете. Он внимательно расспросил о ритуале и был сильно озадачен землетрясением. Потом начал листать книгу, пытаясь найти сходные случаи. Ун-Мусеп ориентировался на мысли претендента. Он посмотрел разделы, связанные с размышлениями о слугах, затем переключился на ключевые слова «тюрьма» и «отрок», но не нашел ничего подходящего. Опыт предыдущих поколений молчал.

Антипов не стал падать духом, а потребовал, чтобы маг рассказал ему о происходящем на кладбище, раз уж обещал выложить все. Старик долго качал головой, но Виктор видел, что между первой и второй встречами ун-Мусеп уже что-то решил для себя. И действительно, после колебаний маг начал скупо отвечать на вопросы. Потом разговорился, и в конце концов Антипов узнал поразительную историю. Оказывается, ун-Мусеп давно мечтал о том, чтобы тайно возродить орден Предчувствия Рассвета и вернуть ему былую силу. Маг с двумя близкими друзьями, включая ун-Катора, долго работали над этим, но не преуспели. Один друг погиб, а ун-Катор разочаровался в начинании и вступил в какой-то заговор против королевской власти. Ун-Мусеп же продолжал и однажды сумел обратиться к одному из демонов. Этот демон, заброшенный и слабый, мог одарить лишь одной вещью: предчувствием, развитой интуицией, — но взамен потребовал предоставлять ему тела недавно умерших людей. Ун-Мусеп согласился почти с радостью: ведь орден много внимания уделял предчувствиям, пытаясь предсказывать будущее по прошлому. Маг действовал логично: сделал вид, что утратил Длань, и устроился смотрителем на кладбище небольшого городка. Демон был доволен — он не мог входить в тела живых, но зато получал кратковременный доступ к «свежим» мертвецам, в которых еще сохранялась трепещущая тень отлетевшей жизни.