Герои среди нас - [11]

И вот настал этот день. Саша прошел двухкилометровую дистанцию замечательно.

Он победил. Все понимали, что и результат его должен быть высоким. Но когда диктор объявил - 7 минут 15,1 секунды, мы изумленно переглянулись. А потом - шквал аплодисментов.

Семь пятнадцать одна, как говорят спортсмены. Этот результат был показан в то время, когда методика тренировок была во многом несовершенной. Причем Долгушин шел на чужой, неудобной для себя лодке - она досталась ему по жеребьевке, чего ныне не делается. Шел на волне, против сильного встречного ветра, шел безо всякой конкуренции, полагаясь лишь на собственную силу воли.

7 минут 15,1 секунды… Чемпион континента поляк Верей и победитель Олимпийских игр 1936 года немец Густав Шефер даже близко не подходили к этому достижению. В подтверждение этих слов достаточно лишь привести результат олимпийского чемпиона - 8 минут 21,5 секунды. Не имея возможности встретиться с зарубежными "звездами" на дистанции, Долгушин вел с ними заочную дуэль, боролся за престиж советского спорта. И выиграл этот поединок.

7 минут 15,1 секунды! Этот результат и сейчас кажется сказочным для гребцов экстра-класса. За всю историю олимпийских игр рекорд Долгушина был превзойден только однажды. И сумел это сделать наш прославленный Вячеслав Иванов на озере Альбано в Риме. Отмечу все же, что условия, в которых Вячеславу удалось добиться столь высокого результата, были идеальными для прохождения дистанции. Да и лодка у него была получше.

СОЛЕНЫЙ СНЕЖОК ПОТА

Все восхищались спортивными успехами Долгушина. Радио передавало записи бесед с ним, на газетных полосах то и дело появлялись материалы, посвященные замечательному гребцу. Опытные мастера и новички жадно присматривались к его стилю.

Только один человек не признавал исключительных спортивных способностей Александра. Он был безжалостен к чемпиону и часто называл его "слабаком", "везучим парнем".

Спорить с этим человеком Саша не мог. Не мог потому, что этим человеком был… он сам.

Удовлетворенным собой Долгушин бывал чрезвычайно редко. Даже после победных заездов он старался критически оценить свое выступление. Все это кончалось одним - уже на следующий день Долгушин появлялся на водной станции. Выносил из эллинга свою старенькую английскую одиночку "Марта" и отправлялся на тренировку. Отдыхать он не любил и не умел. Не случайно поэтому уже в те годы о трудолюбии Саши складывались легенды.

…Отмериваем один километр, другой, третий. Неожиданно Долгушин табанит, машет нам рукой:

- Не останавливайтесь, ребята, я немного здесь поработаю.

Это "немного" означало, что Саша часа полтора-два на небольшом отрезке дистанции будет отрабатывать какой-либо элемент техники.

Уже смеркается. Усталые, мы торопимся на водную станцию, но, увидев нас, Долгушин и не подумает присоединиться. Он еще пройдет километров 25-30, а уж потом закончит тренировку.

Его считали самородком, гребцом "милостью божьей". Но как часто я видел Сашу после тренировок изможденным, с соленым от пота снежком на лбу. Каким расстроенным, сумрачным иногда он выглядел, если лодка "не шла". Но и покидая водную станцию, Долгушин не упускал малейшей возможности для того, чтобы потренироваться. Он работал шофером, вместе с ним должны были ездить трое грузчиков. Саша отказывался от помощи, сам нагружал и разгружал грузовик. Трудился за троих крепких, выносливых мужчин. Вот вам и гребец "милостью божьей"!

Часто я спрашивал себя, оправдан ли такой фанатизм? Зачем Долгушину, этому непревзойденному мастеру, который на голову превосходил всех своих соперников, нужно тренироваться с таким неистовством?

Однажды я не вытерпел, спросил его об этом. Саша обронил:

- Но ведь дело не только в победе.

Понимаете, Долгушин был великим спортсменом. Он олицетворял собой целую эпоху в развитии гребного спорта, был ее символом, гордостью. И как всякий крупный человек в любой области деятельности, Долгушин не терпел половинчатости.

КОНФУЗ ОДНОГО РАССКАЗЧИКА

Как сказочный добрый великан, Долгушин не любил выказывать свою недюжинную физическую силу. Он даже стеснялся ее. Когда Саша загребал в восьмерке "Буревестника", то его партнеры частенько недоумевали: "Где же хваленая долгушинская мощь? Проводка его весла нисколько не сильнее нашей". Деликатный по натуре, Саша просто не хотел выделяться, не хотел подавлять своих товарищей по команде энергичностью, темпом. Конечно, все становилось на свое место, когда дело доходило до соревнований.

Он был удивительно деликатен. В отношении друзей, соперников, родных Саша вел себя всегда тактично. Даже если что-нибудь было ему не по душе.

Гостеприимен он был, как восточный князь. Его крошечная комнатушка в доме у Бабьегородского моста никогда не пустовала вечерами. А добродушный весельчак хозяин только радовался непринужденной, шумливой обстановке - она была сродни его жизнерадостному характеру.

Только однажды здесь воцарилась напряженная тишина. Это случилось, когда один мало знакомый нам парень решил рассказать довольно скабрезный анекдот. Все, может быть, и сошло бы ему, будь в комнате только мужская компания, но среди гостей находились и девушки. Кто-то из ребят спросил у Долгушина: