Герои подполья - [4]
Об изуверских методах порабощения советских людей свидетельствуют и сами оккупанты. В начале июля 1941 года в предместье Минска был создан концентрационный лагерь, куда фашисты согнали более 140 тысяч военнопленных и причисленных к ним мужчин из местного населения. Докладывая о положении в этом лагере смерти рейхслейтеру Розенбергу, министериальный советник Дорш 10 июля 1941 года писал: «Пленные, согнанные в это тесное пространство, едва могут шевелиться и вынуждены отправлять естественные потребности там, где стоят… По отношению к пленным единственно возможный язык слабой охраны, сутками несущей бессменную службу, —-это огнестрельное оружие, которое она беспощадно применяет…»[4]
Такие же кровавые дела творились в созданном оккупантами еврейском гетто, где томилось до 80 тысяч человек. Всего в Минске и его окрестностях захватчики уничтожили около 400 тысяч советских граждан[5]. И каждый раз истребление советских людей сопровождалось чудовищным изуверством. Фашистские палачи жгли на кострах живых людей, истязали обречённых перед казнью.
«Люди плачут, а мы смеёмся над слезами»[6], — писал к себе в «фатерланд» обер–ефрейтор Иоганн Гердер. Тысячи жителей города были угнаны на каторжные работы в Германию.
Чудовищные злодеяния! Но не менее чудовищно то, что есть «судьи», склонные иначе оценивать эти преступления. В мае 1963 года в ФРГ закончился длившийся восемь месяцев процесс по делу бывших ответственных сотрудников полиции безопасности и СД 6 Минске эсэсовцев Хойзера, Вильке, Шлегеля, Освальда, Хардера И др. В обвинительном заключении, подтверждённом исчерпывагощимй доказательствами, указывалось, что бывший заместитель начальника минского СД Хойзер виновен в убийстве 30 356 человек. Вместе с Хардером он привязывал свои жертвы к столбам, обливал их горючим и сжигал живыми. Его сообщники творили столь же гнусные злодеяния. Шлегель уничтожил 5280, Внльке — свыше 3000, Федер — 1920 советских граждан и т. д. И это далеко не полный перечень преступлений фашистских извергов. Тем не менее «беспристрастный» суд счёл возможным сохранить жизнь преступникам; несмотря на негодование мирового общественного мнения, суд ограничился весьма мягким наказанием убийц[7].
Население было обречено на голодную смерть. Оно не снабжалось ни продовольствием, ни предметами первой необходимости, ни топливом; систематически грабилось с помощью всевозможных налогов и поборов. Под силой оружия и угрозой голодной смерти советские граждане вынуждены были работать на предприятиях, обслуживавших нужды гитлеровской армии.
Труд на этих предприятиях ничем не отличался от труда каторжников. Допрошенный впоследствии советской следственной комиссией технический руководитель мастерской фирмы «Требец» Ф. Райтцук показал: «Я, как представитель фирмы «Требец» в Минске, утверждаю, что советских граждан… оккупационные власти направляли работать в принудительном порядке… Представители фирмы жестоко эксплуатировали советских граждан, заставляли даже стариков работать по 10–12 часов за малую плату, били и плохо кормили. Хозяин фирмы — Борман лично избивал советских людей, работавших у него»[8].
В городе был установлен жестокий полицейский режим. Передвижение жителей по улицам города и за его пределы разрешалось только в строго установленное время и по специальным пропускам. Систематически проводились массовые облавы и обыски.
Для выполнения наиболее грязных дел гитлеровские оккупанты привезли в своём обозе из Германии белорусских буржуазных националистов. Национал–фашисты Акинчиц, Островский, Козловский, Ивановский, Гадлевский из кожи лезли вон, чтобы выслужиться перед своими хозяевами, были их прямыми соучастниками в чудовищных злодеяниях и преступлениях, совершенных на белорусской земле.
Весь оккупационный режим в Минске, как и на всей захваченной фашистами советской территории, был направлен на то, чтобы поставить советских людей на колени, убить в них волю к сопротивлению, превратить их в своих рабов.
Но расчёты гитлеровских поработителей потерпели крах. Трудящиеся столицы Белоруссии, не страшась фашистской расправы, смело и самоотверженно выступили на борьбу против немецко–фашистских захватчиков и их «нового порядка», за свободу и независимость своей социалистической Родины. Во главе этой беспримерной битвы стояли коммунисты.
Партийное и комсомольское подполье в Минске начало создаваться в первые месяцы оккупации по инициативе оставшихся в городе коммунистов. Большинство из них прошло большую жизненную школу, получило крепкую политическую закалку в предвоенные годы. Для них не было вопроса: как вести себя в этой чрезвычайно трудной и сложной обстановке. Призыв партии к развёртыванию всенародной борьбы с оккупантами был для них боевой директивой. Они создавали подпольные партийные и комсомольские группы, в состав которых входили и беспартийные патриоты. Вначале объединялись, как правило, друзья, товарищи, знакомые, хорошо знавшие друг друга по довоенной работе или учёбе и целиком доверявшие друг другу.
Одна из первых подпольных партийных групп возникла (июль — август 1941 года) на Минском железнодорожном узле. В неё вошли бывший начальник паровозного депо станции Минск коммунист Ф. С. Кузнецов, машинисты и железнодорожные рабочие А. Д. Балашов, О. С. Куприянова, К. А. Павленко, Е. К. Горица, И. И. Иващенок и другие. В это лее время по инициативе коммунистов белорусской конторы «Главнефтесбыта» возникла партийная подпольная группа сотрудников государственных учреждений в Октябрьском районе города. В её состав вошли К. Д. Григорьев, И. П. Казинец, В. К. Никифоров, советский офицер Г. М. Семенов. В районе Комаровки сложилась группа, в которую вошли коммунисты С. И. Заяц (Зайцев), С. К. Омельянюк (отец), В. С. Омельянюк (сын), А. В. Калиновский, Н. А. Шугаев, И. М. Тимчук. Рабочий коммунист К. И. Трус и культработник 3–й Советской больницы О. Ф. Щербацевич организовали подпольную группу по спасению из лазарета военнопленных раненых солдат и офицеров Красной Армии.
