Они были особенно нужны на морозе, когда руки коченели, а малейшая неточность движений вела к «незапланированному» взрыву, а значит, и к гибели. Но должен был найтись смекалистый изобретатель, который придумал бы выход. И он нашелся – бывший инженер, предложивший особый предохранитель, спасший жизнь многим и многим защитникам Москвы.
И еще один пример солдатской смекалки. Довольно часто непослушные на морозе пальцы не могли вставить в фугасы, в тол взрыватель. А без этого – каждый сапер знает – подготовленный для немцев «подарок» мертв. Тогда по чьей-то команде, возможно Шперова, заряжать мины стали в крестьянских избах, а затем они переносились к готовым лункам. Так бывало часто. Те, кто в хате отогрелся, шел опять к фугасу. Уносили готовые мины наиболее выносливые бойцы, бывшие спортсмены. Пример показывал Шавла Челидзе.
Бойцы начали привыкать к постоянным бомбежкам. Часто пытались огнем своих винтовок отразить налеты фашистских самолетов {43}.
Вот несколько эпизодов из боевой жизни. Командиром одного из отделений был известный спортсмен по прыжкам в воду, призер Спартакиады 1928 г. Георгий Мазуров. Как только отряд прибыл на место, минеры тотчас приступили к делу. Кирками и ломами долбили схваченную морозом землю, копали двухметровые ямы-шурфы для закладки мощных фугасов на обочинах Ленинградского шоссе. Минировали мосты через реки, водопропускники под насыпями дорог и шоссе. Устраивали минные поля. И все это – под непрерывной бомбежкой и обстрелом вражеских самолетов {44}.
О последнем в этих же воспоминаниях написано так:
«– Самолет! – послышался голос дежурного бойца.
– Воздух! – тут же закричал Крылов, увидев черные фашистские кресты на самолете. Он схватил командира за руку и стащил в яму.
И в этот момент самолет с гулом спикировал на шоссе, пронесся над ними, строча из пулемета. Выскочив из ямы, Крылов схватил винтовку, его примеру последовали другие. Вернувшегося стервятника минеры встретили дружным огнем из винтовок. Самолет круто взмыл вверх, развернулся и скрылся за линией фронта. Опустив винтовку, Крылов выругался, потом вдруг громко рассмеялся.
– Послушай, командир, что это у тебя?
Мазуров повернулся к нему спиной. Из его продырявленного вражескими пулями вещевого мешка высыпались остатки пшена от каши-концентрата.
– Вот, гад, оставил-таки нас с тобой голодными! – сказал Крылов. Потом нахмурился, похлопал по плечу, серьезно добавил: – Хорошо, что в кашу долбанул, а то бы… Будь жив, командир» {45}.
К этому добавим: велся по нашим позициям и артиллерийский обстрел.
Одновременно с минированием Ленинградского шоссе отряды омсбоновцев проводили такую же работу на Дмитровском, Рогачёвском, Наро-Фоминском, Осташевском, Пятницком, Подольском, Каширском и Можайском шоссе, на грунтовых дорогах и других танкоопасных направлениях. К взрывам готовились мосты, трубы, путепроводы, железнодорожное полотно. И здесь, как и на Ленинградском шоссе, велась та же опасная для жизни, но важная для защиты Москвы работа. Мало кто знает, что омсбоновцы заминировали подступы к Химкам и речному порту, обе стороны большого моста с памятной многим довоенным москвичам узорчатой аркой близ самых окраин Москвы, а теперь в ее нынешних границах.
Одновременно с минированием велась и разведка. Она преследовала двойную задачу: во-первых, выяснить оперативную обстановку в районе ведущихся минных работ; во-вторых, оказать помощь сражающимся частям в выяснении намерений противника и в целом боевой обстановки.
Помнится, как ночами, сдав комиссару партийные и комсомольские билеты, а старшине другие документы, став на лыжи, мы уходили к передовой линии, к фашистским окопам, к деревням, занятым ими, и к утру приносили добытые данные о расположении врага, его передвижениях, а если удавалось, то добывали и «языка», и документы, и оперативные карты. По неполным данным, с октября 1941-го по февраль 1942 г. было выполнено 179 выходов с разведывательными заданиями {46}.
О разведывательной работе многотиражка «Победа за нами» писала:
«В выполнении почетной задачи по охране подступов к столице блестящие примеры показывают бойцы, командиры и политработники нашего соединения. Товарищи Бреусов, Рындин, Барсуков, Грехнев проявили немало мужества, отваги, смекалки, пробрались в тыл врага и доставили командованию ценные сведения об одном важном участке. Под ураганным огнем противника успешно выполняли специальные задания командования красноармейцы Лягушев, Худолеев, Дешин и многие другие» {47}.
Редактор газеты Е. Шистер писал:
«Это стало как бы прологом, словно лучом прожектора, высветившим дорогу к подвигу. Спустя немногим более месяца Лягушев, Худолеев, Дешин и другие бойцы отряда Кирилла Лазнюка вступили в неравный бой с батальоном фашистов в деревне Хлуднево Калужской области» {48}.
Иван Карсали – тогда один из младших командиров (впоследствии погиб в тылу врага в районе Запорожья) – с первых дней пребывания в ОМСБОНе вел дневник[6]. На титульном листе – заголовок: «Отечественная война. 1941 год, 22 июня» {49} – и далее слова А. С. Пушкина:
Не вдруг увянет наша младость,
