Герои. Другая реальность - [142]

– Что делать, Саша, – пожал плечами Пушкин. – Работа такая... – Он щелкнул зажигалкой, прикурил, с наслаждением затянулся. – Погоди-ка. – Наморщив лоб, быстро достал из внутреннего кармана палм, активизировал его и отстучал:

Мне скучно, бес. – Что делать, Саша:

Такой уж выпал вам удел.

Поразмышляв с минуту, не выпуская сигареты изо рта, Пушкин дал двенадцать отбивок и напечатал последнюю строчку будущего стихотворения:

Но чорт был занят: он писал стихи.

– Недурственно! – произнес поэт вслух, картинно потирая руки.

– Вдохновение скоропостижно настигло? – осведомился Гузман.

– Вроде того. – Пушкин спрятал записную книжку в карман. – Если бы только из этого последнее время что-нибудь выходило путное! Все карманы набиты удачными строками и меткими образами. А писать – некогда и некогда.

– Что делать, босс, – хмыкнул Гузман. – Работа такая.

– Ладно, зоил, ступай, – распорядился Пушкин, разворачиваясь вместе с креслом к компьютеру и набивая свой пароль. – И Саша, во имя человеколюбия: напиши Мидянину, чтобы он больше не пытал меня своими экзерсисами. Сил уже нет читать эту бездарную коньюнктурщину. Или научи меня настроить почтовую программу так, чтобы все письма с его адреса падали сразу в корзину.

– Тогда он сменит адрес, – рассудительно заметил Гузман. – Лучше я вежливо-превежливо поблагодарю его и попрошу более ничего не слать, ибо его тексты чудо как хороши, но никак не попадают в формат нашего издания, кое печатает в основном коммерческую чепуху для непритязательной публики. С неизменным уважением и все такое.

– Тогда он станет слать разноплановые вещи, стараясь угадать пушкинский формат, – обреченно вздохнул главред. – Может, лучше сразу пристрелить его, чтобы не мучил себя и окружающих?

– Хорошо, босс, попробую разобраться, – пообещал Гузман.

– Займись, брат. Патроны в сейфе. – Пушкин болезненно поморщился: отголоски мигрени снова бесами стучались в черепную коробку. – Вообще надо бы написать на имя Некрасова докладную записку, дабы приобрел нам на редакцию винтовку с оптическим прицелом для работы с авторами...

– Было бы неплохо, – оценил зам. – Однако телевидению что сказать?

– Ступай, ступай. После.

Гузман ушел в общую залу, плотно притворив за собою дверь. Несколько мгновений Пушкин бездумно наблюдал, как на экране разворачивается заставка Microsoft Word.

– Времен Очакова и покоренья Крыма... – пробормотал он.

Быстро открыв новый файл, он наколотил:

Над седой равниной моря

Гордо реет черный ворон.

И несет его теченьем

По бескрайним по морям.

Черный ворон, что ж ты вьешься,

Черный ворон, ты опасен,

Как опасен в океане

Айсберг встречным кораблям.

Перечитав написанное, Александр Сергеевич поспешно все стер и вышел в Интернет.

Зайдя в свой Живой Журнал, Пушкин первым делом полез в данные о пользователе. За последние сутки прибавилось еще тринадцать френдов, и теперь их общее число равнялось трем тысячам восьмистам девяти. Александр Сергеевич хмыкнул: до Носика и Паркера ему все еще было как до Луны.

Быстренько пробежав френдленту и сделав пару закладок на новостях, которые показались ему достойными внимания, Пушкин открыл почту. Ящик, как обычно, оказался доверху забит спамом. Немцов давно предлагал поставить антиспамный фильтр, но вышло бы некомильфо: в редакцию приходили письма из самых разных мест, в том числе с корпоративных адресов, и часть важной корреспонденции могла быть отсечена фильтром. Пушкин не в состоянии был позволить себе подобного неуважения по отношению к конфидентам.

Он быстро пролистал почту, держа палец на кнопке SHIFT, а затем нажал на клавишу «Удалить». Из ста восьмидесяти шести писем, пришедших за истекшие сутки, лишь двенадцать представляли собой какую-то ценность. Четыре рукописи, авторы которых ухитрились раскопать его личный адрес, в том числе и мидянинскую, он на всякий случай полистал по диагонали, прежде чем сбросить Плетневу, чтобы тот направил авторам стандартный отказ. Увы, чуда не случилось и на этот раз.

Поначалу извечное пушкинское стремление к перфекционизму заставляло его самого читать весь приходящий самотек, работать с авторами, редактировать направляемые в печать рукописи. Однако когда его с головой накрыл девятый вал забот, стало не до перфекционизма. Впрочем, какой-то моральный капитал он успел наработать, сделав пять номеров от корки до корки – редакционный штат во главе с Гузманом в то время занимался лишь второстепенными организационными делами. Читающая публика не обманулась, покупая «журнал Александра Пушкина», и с энтузиазмом приветствовало новое гламурное глянцевое издание с чрезвычайно сильным литературным отделом и массой пикантных сплетен из жизни словесной богемы. Тиражи и доходы от рекламы медленно, но неуклонно росли, что не могло не радовать Некрасова. Потом времени стало катастрофически недоставать, но, к счастью, в редакции один за другим появились толковые ребята – Саша Етоев, Миша Погодин, Маша Галина, Макс Немцов, – которые взяли на себя основную работу с авторами. Разумеется, до сих пор ни одно произведение не имело права попасть в номер, не будучи прочитанным главным редактором, но по крайней мере Пушкин оказался избавлен от бесконечного перелопачивания писем вроде «здрастуйте госпадин дарогая ридакция как я есть маладой толантливый аффтар изглыбинки пешу прозу встихах (раскас) просба апубликовати скажыте число ганарара». А таких писем, увы, по-прежнему приходило три из пяти. Наиболее же характерными из присылаемых стихов были следующие: