Имение Кели находилось где-то в середине городка, занимая приличную площадь. Эльфы не любили жаться друг к другу, поэтому и территория, занятая одним родом, иногда достигала нескольких гектаров. Вот и получалось, что Ларероль тянулась в сторону моря и одновременно вдоль Тисавы. До морского побережья, конечно, было далековато, чуть ли не день пути верхом, но благотворное влияние его чувствовалось. Главное: здесь не ощущалась изнуряющая жара, как на тракте.
На меня уже поглядывали с любопытством. Шигер был прав, людская раса не особо старалась приспосабливаться к совместному проживанию с эльфами. Если была возможность отмежеваться — селились отдельно. Недаром же у каждой расы была своя столица. Но мне было наплевать, и на предрассудки, и на косые взгляды, и на многое другое, что не мешало мне совершать свои дела. Я вежливо приподнимал шляпу на каждый взгляд местного населения и получал такой же вежливый кивок. Никто меня не спрашивал, куда я еду. Полагали, раз молчу — значит, знаю.
Вот и особняк семейства моей эльфийки. Огромное, раскинувшееся на несколько совмещенных блочных строений под одной крышей, здание огорожено аккуратно постриженным кустарником, через который Мишка играючи может перескочить. Я, пожалуй, так эффектно появляться не буду. Еще испугаю Кели и придется роды принимать прямо на улице. А потом меня братья прибьют. Ох уж эти братья! Суровые эльфы — потомки Первых.
Заметил зеленую арку, являющуюся пресловутым входом на частную территорию. Удивительно, что здесь редко кто обносит свои владения забором из камня или ажурными решетками. Огораживают свои владения символическими низкими оградками или густорастущим кустарником. Ничего не боятся. Или потому, что людей рядом нет? Ха-ха! Как плохо о нашей расе думаю! Ну а кто больше всего мне неприятностей доставлял, пока я здесь живу? Кроме тойонов и орков, конечно. Это враги, с них спрос другой. Вот, о чем и говорю…
Тихонько сжал бока Мишки и направил его в арочный пролет. Нагнулся, чтобы не задеть головой свитые между собой жесткие прутья с густой зеленью, и заехал на территорию виллы. Кажется, у семейства Кели собак не было, никто хватать меня за пятки не собирается.
Я остановился, но слезать с коня не торопился. Просто глядел на широкую лестницу с подпирающими каскадную крышу колоннами, и ждал, когда появятся хозяева. В душе еще гнездился подленький страх, что прогонят, не захотят даже разговаривать. Если выйдет кто-то, но не Кели — значит, она решила прервать отношения. Странные мысли, если подумать. Еще ничего не произошло, а уже строю картинки личного армагеддона.
Да что там, уснули все? По фронтальной стороне здания — шесть больших окон! Неужели никто не видит? Ну, наконец-то! Высокие с завитушками створки двери распахнули в обе стороны, и на входе появилась высокая стройная фигура в просторном платье. Тень падала на нее, и я не мог сообразить, мать Кели стоит на лестнице, или сама она. Я же помнил, что Ниилис нисколько не уступит своей дочери в стройности, хотя выносила трех детей, и сама уже была далеко не молода.
Кто бы ни стоял возле дверей, придется самому топать навстречу. Неприлично получается — протирать штаны в седле. Я спешился, развязал узлы веревок, стягивающих ручки корзины, и медленно пошел по широкой дорожке, усыпанной речным песком. А сам пристально всматривался в фигуру, неподвижно стоящую в тени крыши. Чем ближе я подходил к крыльцу, тем больше был уверен, это Кели.
Беспокойно заворочался щенок и издал какой-то урчащий низкий звук.
— Ну вот, я и вернулся, — пробормотал я неизвестно кому. — Только бы знать — на сколько.
